Изменения
— Его я тоже знаю, он был здесь дважды! Надо же, как мир тесен! Не зря говорят, что Москва — большая деревня!
Бедного Сашу выписали из больницы только в конце мая, и ему предстоял длительный курс реабилитации. Хотя все кости мальчика срослись так, будто и не было никаких переломов, ему было трудно ходить и выполнять какую-либо физическую работу, поэтому в июне Сергеев-младший сел за учебники и самостоятельно изучал пропущенную школьную программу, пока его одноклассники валяли дурака на каникулах.
Андрей Зелев снова поругался со своей недоразвитой женой. Он хотел полететь отдыхать в Тель-Авив, а она — поехать в Верхнюю Пышму.
— В свою Пышму ты можешь хоть каждый день ездить, а мы летим в Тель-Авив! — стукнул муж кулаком по столу. — Я уже билеты взял.
— Нё ю меня неть зягьляньпя́сьпёльтя! — пролепетала Лида.
— Чего у тебя нет? — не понял Андрей. — Лучше напиши, всё равно не выговоришь.
— Нё я не юмею пися́ть!
— Так вот почему у нас унитаз вечно обоссанный! — скривился Зелев. — Но при чём тут это? Я тебя слово написать попросил!
— Вёть е́тёй сьтюки ю меня неть! — достала жена свой обычный паспорт.
— Как же нет, если ты его в руках держишь? — рассердился будущий Император. — Ты совсем ебанутая?
— Дя не е́тёй, я зягьля́нь!
— Куда заглянуть? Заебал уже твой бред, щас в багажнике полетишь!
— Не хёсю́ вь бягязьнике!
— Тогда собирай вещи, у меня там дипломатическая встреча назначена! А потом на море пойдём!
— И сьтё я тямь ськязю?
— Ты будешь молчать и кивать, только попробуй там что-то вякнуть! — пригрозил Андрей кулаком. — На встрече будут очень серьёзные люди, все с жёнами. На кону судьба целой Вселенной!
— Я ти зьняесь ивьлить?
— Иврит? В принципе, пару слов знаю, но я тоже буду молчать и кивать. А любить евреев можно и по-русски, — отмахнулся Зелев и почесал затылок. — Хотя знание иврита не помешает: вдруг туда придёт палестинец и станет нести нееврееугодную ересь — тогда уже нельзя просто кивать головой, надо твёрдо и решительно помотать ею!
