Конец 80-х и позже/3

Глава 7

1995 год стал последним для ряда выдающихся людей и, возможно, первым для поколения цифровых дегенератов. Символично, что именно в этот год была наконец-то доказана Великая, но едва ли кому-то нужная теорема Ферма.

Многие помнят, как борца с педофилией Максима Марцинкевича облили апельсиновым соком, но я помню, как то же самое сделал Жириновский с Немцовым до того, как это стало мейнстримом.

Мне по-прежнему приходилось делить крохотную комнатушку в коммуналке с не самым приятным соседом Мастурбеком Пэрэм-оглы и работать абы кем, чтобы не умереть с голоду. После жестокого коллективного избиения и месяца в реанимации бедный Эдик и слышать не хотел про детский ад (нет, я не пропустил букву С, для усатого малыша это место было именно АДОМ), поэтому он круглосуточно сидел дома, периодически раздражая приёмных родителей своими странными выходками.

Возможно, вы удивитесь, но таким было время моей молодости, мои девяностые.

Известно, что даже когда ноунейму с минимальной репутацией исполняется 50 лет, все мало-мальски знакомые с ним бросаются поздравлять именинника с главным юбилеем в его жизни и в 99,9% случаев оказываются правы. Оставшаяся одна десятая процента умудряется дожить до 100 лет.

А теперь представьте масштаб победобесия 9 мая! Да ради такого праздника не грех ещё раз повоевать с кем-нибудь! Да и ветеранов — участников и очевидцев Великой Отечественной войны — было хоть отбавляй, хоть отправляй ещё раз на фронт.

В этот день рано утром Матвей Самуилович надел парадную форму и все свои медали и поехал на троллейбусе до Красной площади, где должен был состояться парад ветеранов. Обычно в такую рань в троллейбусе было полно старушек, которые ехали за гречкой на цент дешевле, но 9 мая пожилые пассажиры электротранспорта были преимущественно мужского пола и тоже в парадной форме и с медалями. Торжественная музыка в центре столицы играла так громко, что даже старики со слуховыми аппаратами, едва выйдя на нужной остановке, услышали:

Этот День Победы
Порохом пропах,
Это праздник
С сединою на висках.
Это радость
Со слезами на глазах.
День Победы!
День Победы!
День Победы!

Но Матвею Самуиловичу было не до радости, ведь всего 4 днями ранее умер его друг Михаил Ботвинник, окончательно оставив российские шахматы на растерзание малолеткам. До начала парада было ещё два часа, но на Красной площади хозяин коммуналки уже заметил несколько сотен ветеранов.

— Цапля, ты, что ли? — удивлённо крикнул один из ветеранов недалеко от Матвея Самуиловича.

— Щегол? Из 197-й стрелковой дивизии? Ты живой? ТЫ ЖИВОЙ! — отозвался дед по прозвищу Цапля и бросился обнимать старого боевого товарища.

— А помнишь, как мы случайно выкопали ветвистую траншею в форме свастики? — погрузился в давние воспоминания Щегол.

— Ага, а немцы тогда решили, что это свои, и мы взяли их голыми руками!

— А помнишь, как я в казарме прилепил усы и пародировал Сталина, а меня за это чуть не расстреляли?

— Ага, если б я не соврал тогда, что ты показывал Гитлера, точно бы расстреляли!

— Эх, золотое было время, не то что сейчас! Тогда мы были сверхдержавой, победившей нацизм, все люди были братьями, а сейчас что? Все только и думают, как бы уехать за границу! Предатели Родины! Сталина на них нет!

— Кстати, о предателях. Помнишь ту гниду, сдавшую фашистам все наши координаты? Из-за него почти всех наших солдат убили, а командира изнасиловали его же автоматом, даже мушку не спилили, изверги! Мы тогда чудом спаслись!

— Да-да, припоминаю эту крысу тыловую. Ну попадись он мне!

— И фамилия у него говорящая была, мужеложская такая…

— Содомитов, что ли?

— Да нет, на П! Пидоренко какой-то.

— Бандеровец, что ли?

— Не, я слышал, он к власовцам потом примкнул, мразь такая!

— Гляди-ка, этот дед очень похож на него! — внезапно указал Щегол прямо на Матвея Самуиловича, который почему-то резко вспотел и задрожал.

— Неужто тот самый? Не-е-е, тот говнюк наверняка где-нибудь в Германии сейчас, если не сдох, — покачал головой Цапля.

— А пошли спросим? — предложил старик и обратился к Матвею Самуиловичу. — С Днём Победы, уважаемый! Вы в какой дивизии воевали?

— Я? Воевал? — растерялся хозяин коммуналки.

— Ну да, вон сколько у вас медалей, больше только у Брежнева было. Не купили же вы их, верно?

— Пули свистели над головой. Контузия у меня была. Тут помню, тут не помню: помню, что воевал и совершал подвиги, а где и какие — не помню… — стал нести бред Матвей Самуилович.

— Да вы не просто ветеран Великой Отечественной, вы Герой с большой буквы! — подхватил Цапля. — Разрешите узнать вашу фамилию?

— Э-э-э… Жуков, — соврал хозяин коммуналки, почуяв неладное.

— Ничего себе, а вы, случайно, не маршал?

— Нет, всего лишь до генерал-майора дослужился в своё время, — скромно ответил «герой» и оглянулся по сторонам. — Ой, мне срочно заскочить надо в одно место, я побежал.

— Не смеем вас задерживать, — сказал ему вдогонку Щегол.

— Постойте, у вас что-то выпало! — крикнул Цапля.

Матвей Самуилович машинально сунул руку в дырявый карман. Всё было на месте, кроме пенсионного удостоверения. Фух, хорошо, что оно выпало именно сейчас, а не в троллейбусе, и это сразу же заметили. Старик с облегчением обернулся и увидел, как один из боевых товарищей поднял документ в раскрытом виде и бросил мимолётный взгляд на него. На документ в раскрытом виде… НА ДОКУМЕНТ, ЕЩЁ И В РАСКРЫТОМ ВИДЕ?!

Сердце пенсионера резко забилось с бешеной скоростью (для его возраста). Хотя что может прочитать пожилой человек за секунду без очков? Ветеран по прозвищу Цапля невозмутимо протягивал удостоверение, словно не заметил, что фамилия там не Жуков. И чего Матвей Самуилович так испугался?

Но как только старик по фамилии Педорец подошёл к Цапле, тот слегка кивнул боевому товарищу. Но Матвей Самуилович, несмотря на преклонный возраст, мигом сообразил, что его фамилию в пенсионном удостоверении всё-таки прочли, выхватил документ и побежал так быстро, как это вообще возможно для пожилого человека.

— Держите пидорюгу! — крикнул Цапля, и ветераны со всей Красной площади бросились в погоню. Для убегавшего купленные медали на груди обернулись не просто ненужным балластом, а камнем на шее, поэтому он без всякого сожаления метал в преследователей свои железяки на манер японских сюрикэнов и даже попал одному ветерану в глаз острым углом медали.

Но вот сотни дедов, которые действительно воевали, взялись за руки и образовали огромное кольцо вокруг Матвея Самуиловича, анальное кольцо которого сжалось от страха. Большое кольцо тоже постепенно сжималось к центру, где и стоял перепуганный хозяин коммуналки. Неужели ему настанет капут, как Гитлеру в 1945-м?

Один из ветеранов, окруживших предателя, едва стоял на ногах и опирался на костыли. Вот где можно пробить брешь! Матвей Самуилович разбежался и пошёл на таран, намереваясь сбить самое слабое звено с ног и убежать восвояси.

ХРЯСЬ!

В самый последний момент ветеран поднял костыль горизонтально, и бедный предатель на полной скорости напоролся прямо на него, пробив себе грудину, и потерял сознание от болевого шока. Вероятно, Матвея Самуиловича ещё можно было бы спасти, оказав ему первую помощь вместо тысячи ударов ногами по всему телу, но ветераны Великой Отечественной войны предпочли второе…

Прекрасно зная, какая толпа народу соберётся со всей Москвы и не только, 9 мая мы решили не идти на парад, а посмотреть его по телевизору. Обычно ни я, ни Галактионовы не любили застолье и пьяные посиделки, но такой великий юбилей грех было не обмыть как следует.

Катя поставила на стол в общей комнате бутылку зубровки, домашние грибки, форшмак из селедки, украинский борщ с мясом первого сорта, курицу с рисом и компот из сушеных яблок.

— Это мне, — сказала она.

Мы с Макаром не были сильны в гурман-порно, поэтому за выпивкой и закуской отправили Мастурбека. Через час он принёс пару бутылок чачи, чурчхелу, халву, пахлаву и какую-то совсем уж непонятную хрень.

— От такой закуси я буду дристать дальше, чем видеть! — скривился я.

— А зачем тебе видеть свой процесс дефекации? — удивился программист.

— Ладно, ради воевавших дедов можно разок и подристать. За Русь усрусь! — весело произнёс я: День Победы же! И вот на праздничном столе уже яблоку негде было упасть. Но Катя всё равно решила попробовать и уронила яблоко в кастрюлю с борщом.

— Говорят, сегодня на Красной площади соберутся ветераны со всего бывшего Союза! — сказала Галактионова, доставая яблоко из борща. — Наверняка Матвей Самуилович уже встретился с боевыми товарищами, которых не видел уже 50 лет. Представляю, какая это радость, даже немного завидую ему. Так выпьем же за героя Советского Союза Матвея Самуиловича и его боевых товарищей!

Мы с Макаром, Катей и Мастурбеком чокнулись (в хорошем смысле) и выпили по 50 грамм — по грамму за каждый год, прошедший после Великой Победы.

— Послэ пэрвой нэ закусивают, — остановил меня Мастурбек, как только я потянулся за гарниром.

— Ну правда, Ваня, деды воевали за тебя, а ты опьянеть боишься, — упрекнула меня Катя.

— А после какой закусывают? — спросил я, не будучи любителем выпить. — Вон сколько еды на столе, когда её есть, как не сейчас?

— У нас ещё 5 бутылок водки стоит в морозилке, так что еда нам ещё пригодится, но попозже, — ответил Макар. — Я тоже обычно не пью, но ради дедов можно напиться как следует, тем более в такой день.

«А может, Макар, Катя и Мастурбек чокнулись и в плохом смысле тоже?» — подумал я.

— Чтоб Кремль стоял и деды были! — произнёс Макар тост перед второй рюмкой. Видимо, ему не стоило больше наливать, но я до сих пор чувствовал себя гостем в этой коммуналке, хоть и платил за комнату, поэтому своё мнение высказать не решился. Однако я всё же тайком закусил грибочками, пока мои собутыльники восхищались подвигами ветеранов.

— Как гаварыль мой друг: щитай Коран, ыби баран, прыми ыслам, вдувай ослам, Аллах адын —закон ыдин, каво ыбём — таво ыдим; в гьлязах огон, в дуще Аллах, овцу трах-трах, мэтьро ба-бах! Так випьем же за дрюжьбу народов! — выдал абрек-кукарек перед третьей рюмкой.

— Бля, хорошо сидим! — изрекла пьяная Катька. — А давайте Эдику тоже нальём, а то чё как неродной!

— Он и так не родной, а приёмный, — сказал прямолинейный, но тоже пьяный Макар. — Может, не сто́ит спаивать ребёнка?

— Да не ссы, сегодня можно, сегодня ЮБИЛЕЙ! — не унималась его жена. — Сынок, ну хватит уже заплетать косички Барби, посиди с нами! И хватит уже сидеть на пирамидке, а то опять накакаешь в штаны и не заметишь! Не жалеешь сфинктер, так хоть дедов уважь, которые кровь за тебя проливали!

— За Алёшу Навального! — выкрикнул тост усатый мальчик. — Он поднимет Лоссию с колен! А я за это готов стать на колени и сделать ему минет!

— А кто такой Нэ-Нэ-Нэвэльный? — произнесла Катька, будучи уже пьяной вдрызг. — Да пох, выпьем за Нэвэльного, кто бы он… ИК! ни был. Главное, бля, что не за Гитлера! ИК!

— Слышь, Мастурбек, давно хотел спросить: ты кто по национальности? — облокотился Макар на абрека-кукарека.

— Ле-е-е, ты на щито намекаищ? — напрягся нерусский.

— Фамилия у тебя армянская, отчество — азербайджанское, а имя вообще какое-то среднеазиатское. И почему «Пэрэм-оглы» через дефис?

— Нэ знаю я, в паспорьте напысали так, да? А по наси-анальносьти я горьди джигит!

— Ваня… ИК! Ты такой охуенный… ИК! мужик… — наклонилась ко мне бухая Катька и поцеловала в шею прямо при муже. — Скажи какой-нибудь тост, пока Самуилыч… ИК! бухает с другими ветеранами…

— За Матвея Самуиловича! — с трудом произнёс я, опустошил рюмку и бухнулся лицом в салат: алкоголь в моей крови давно уж перевалил к тому моменту за 2 промилле. Далее я слышал голоса будто в каком-то тумане:

— За Матвея Самуиловича!

— За Матуэя Смуылыча!

— За Самуилыча! ИК!

— Мы выпили и забыли чокнуться!

— Тьфу-тьфу-тьфу… ИК! Чтоб не сглазить!

— Он воевал за нас, а мы даже не чокнулись за его здоровье, нехорошо…

— Нэкаращо… А видирюг он умирёт?

— Не каркай, джигит, блядь!

«А видирюг он умирёт? А видирюг он умирёт?» — снова и снова всплывали слова в моём сознании, когда я уже дремал, лёжа на салате, и даже не почувствовал запоздалый подзатыльник от Макара за то, что я позволил его жене поцеловать меня…

Когда я проснулся и протрезвел, близился закат. Макар, Катя и Мастурбек уже успели выпить по бутылке минералки и тоже протрезвели так, будто и не пили вовсе. В центре общей комнаты красовалась лужа из рвотных масс: кто-то не успел добежать до туалета.

— Ваня, это ты наблевал? — строго спросил Макар.

— Нет, я только проснулся.

— А кто тогда? Кто будет всё это убирать? — задумался программист и сам нашёл ответ на свои же вопросы. — Очевидно, наблевал кто-то из нас, но убирать будет Мастурбек, самая грязная петушиная работа по его части.

— Кукалеку-у-у! — поддакнул Эдик, который до сих пор находился под градусом. — А можно мне куклу Балби побольше и с писюнчиком? Или плосто куклу Балби, но с большим писюнчиком?

Абрек-кукарек послушно намочил тряпку и стал вытирать наполовину переваренные остатки закуски, съедая украдкой самые аппетитные кусочки.

— Эдик, выплюнь каку! Не повторяй за дядей! — рявкнула Катя, когда усатый мальчик сунул в рот нечто липкое и оранжевое.

— А мне нлавится, почти как спелма! — засмеялся Эдик.

— Кстати, а где Матвей Самуилович? Юбилей юбилеем, но сколько можно праздновать? Ну не пойдёт же он в таком возрасте на дискотеку? — забеспокоилась Галактионова.

— Почему нет? — пожал плечами Макар. — Я читал, что люди даже на фронте находили время потанцевать. Почему бы ветеранам не вспомнить молодость?

— Мы забыли чокнуться за его здоровье! — вдруг выкрикнул я и покраснел, поняв, какую глупость сморозил.

— Ладно, утро вечера мудренее, — успокоил всех флегматичный Макар. — К утру обязательно придёт и сам расскажет, как он отпраздновал.

Но 10 мая вредный хозяин коммуналки так и не вернулся.

— Может, с ним и правда что-то случилось? — снова забеспокоилась Катя. — Может, сто́ит обратиться в милицию?

— Не сто́ит, — отрезал Макар. — Скоро квартплата, так что старик обязательно вернётся, чтобы мы не жили тут на халяву.

— Во даёт дед! — произнёс я 11 мая, ибо Матвей Самуилович так и не соизволил вернуться. — Загулял так загулял!

12 мая раздался звонок в дверь. За порогом стояли трое стариков, один из них держал пакет, в котором лежало что-то объёмное.

— Вам кого, пожилые люди? — вежливо спросил Макар.

— Педорец Матвей Самуилович здесь жил? — спросил дед с длинной бородой.

— Почему «жил»? Он и сейчас здесь живёт, — ответил программист.

— Нет, милок, ЖИЛ, — ледяным тоном возразил бородатый и протянул Макару пенсионное удостоверение Матвея Самуиловича с засохшими пятнами крови.

— А-А-А-А! — запищала Катя за спиной у мужа. — Что случилось?! Где Матвей Самуилович?!

— Дать ответ на последний вопрос не так просто, как кажется, — отозвался старик интеллигентного вида. — В какой-то степени он остался на Красной площади. Но я также не совру, если скажу, что его можно найти в Москве-реке.

— Он утонул? — ахнула женщина.

— Частично, — уклончиво ответил пожилой интеллигент. — И всё-таки он с нами. Петрович, доставай.

— Е-Е-ЕБА-А-АТЬ! — не сдержалась Катя от увиденного.

— Да уж, — добавил Макар, внимательно посмотрев на отрубленную посиневшую голову Матвея Самуиловича из пакета.

— Попрошу не сквернословить, — прохрипел Петрович, и воцарилась гробовая тишина.

— Если что, вы нас не видели, — предупредил «интеллигент», выбрасывая пакет с головой в мусоропровод.

— Мы воевали, да и помирать нам скоро, так что нас всё равно не посадят, — с горькой усмешкой добавил Петрович.

— До свидания, — пробубнела себе под нос перепуганная Катя, захлопнула за ветеранами дверь, закрыла её на два замка и зачем-то подпёрла дверную ручку стулом. — Бля, Макар, что это было?!

— Сам в шоке, — равнодушно пожал плечами её муж. — Что на обед?

— Расчленёнка! — догадалась Катя с вытаращенными глазами.

— Не, расчленёнку я не буду, — замотал головой Макар.

— Они сказали, что их всё равно не посадят. Значит, это они его убили?

— Вполне возможно. Так что на обед?

— За что ж они его так, а?! Это же не злодей, а всего лишь старый козёл…

— Нет, козлятину я не буду, тем более мясо старого козла, — перебирал Макар воображаемыми харчами.

— А тебе лишь бы пожрать! Ты понимаешь, что Матвея Самуиловича убили и порубили на куски?! Что нам теперь делать?

— Назначить нового хозяина коммунальной квартиры, — ответил программист таким тоном, будто прежний хозяин всего лишь переехал в другой город, а не на тот свет.

— Я хочу быть хозяином! — пискнул Эдик. — Я заклоюсь от влагов за железной двелью и буду охланять! А кто не будет меня слушаться — забаню!

— Сейчас я тебя ремнём забаню, — осадил приёмного сына Макар. — Вот подрастёшь, тогда и будешь банить всех подряд.

— Хы-хы-ха-ха-ха! — издал усатик дьявольский смех, уже представляя, как он банит всех своих обидчиков.

— Предлагаю провести голосование, — предложил Галактионов. — Кто наберёт наибольшее число голосов, тот и станет хозяином.

— Я не согласен, — возразил я. — Ты с женой наверняка договоришься и победишь. Нужно найти максимально честный и непредвзятый способ.

— Хорошо, — не стал спорить Макар. — Давай только сразу определимся с кандидатами: Эдик ещё ребёнок — он сразу отпадает, абрек-кукарек Мастурбек — хач и петух, его место у параши. Что касается Кати — не припоминаю, чтобы женщина заняла руководящую должность не по блату и добилась успеха. Да вспомнить хотя бы глав государств: испокон веков правили одни мужики…

— А как же Екатерина Вторая? — перебила его жена.

— А ты хочешь быть Екатериной Третьей? Менять любовников, как перчатки, а потом ещё и с конём попробовать? — едва заметно усмехнулся флегматик. — Забыла, небось, как я набил морду Жанне Пукановой-Пёсс, которая тебя обижала?

— Нет, любимый, не забыла, прости меня, пожалуйста, я и сама не хочу быть хозяйкой квартиры! — опустила голову Катя и обняла строгого, но справедливого мужа.

— То-то же, — назидательно поднял указательный палец Макар и включил телевизор. По НТВ шла новая передача «Сто к одному». — А вот это интересно.

— Что же тут интересного? — не понял я.

— Я про свою идею, не про передачу же. Кто-то задаёт сотне случайных прохожих вопрос, для которого нет единственно верного ответа. Затем мы отвечаем на этот же вопрос, и чей ответ окажется более популярным, тот и победил.

— Гениально! Только какой вопрос и кто будет проводить опрос?

— Кажется, мы стали забывать некоторых героев нашего сеттинга, — глубокомысленно изрёк программист. — Вот ты помнишь, когда мы последний раз встречались с Борисом Левицким?

— Борю-то я помню, — ответил я. — А вот Юрия Леонидовича уже успел позабыть.

— Уверен, ради благого дела наш еврейский друг и лоб расшибёт. Остался только вопрос, какой вопрос задавать людям.

— А пусть Боря сам и придумает! — предложил я. — Осталось только найти его самого.

Левицкий давно уже выселился из общежития, но мы знали, что он остался где-то в Москве. Наученный горьким опытом Макар сразу отверг идею обращения в милицию, но как же его найти в столице?

— Чтобы найти Бориса, нужно думать, как Борис, — изрёк мудрый компьютерщик.

— Какой же это банальный заезженный штамп, — закатил я глаза. — Это только в кино работает, а мы живём в суровой реальности.

Но не зря IQ Макара был намного выше среднего. Он невозмутимо предложил мне прогуляться по Таганскому району. Первым делом мы спустились в подземный переход, где народ торговал всяким барахлом.

— Добрый день, у вас есть аудиокассеты с песнями Вячеслава Малежика? — спросил Галактионов у одного торговца.

— Это говно ещё кто-то слушает? — удивился мужик. — В ларьке через дорогу спросите.

— Добрый день, у вас есть аудиокассеты с песнями Вячеслава Малежика? — повторил вопрос Макар у ларька.

— Молодой человек, это шутка такая? Какой дурак будет платить деньги за ЭТО? Его по радио и даром не хотят слушать, — ответила продавщица. — Спросите в универмаге, в отделе самого ненужного хлама.

— Добрый день, у вас есть аудиокассеты с песнями Вячеслава Малежика? — обратился программист к странному человеку в универмаге, торговавшему крышечками из-под пластиковых бутылок, использованными презервативами и журналами «Сторожевая башня».

— Ну нет, ТАКУЮ хрень даже я не продаю, — ответил чудак. — Кажись, один вьетнамский дурачок по имени О Хуен Ный продаёт кассеты Малежика на Черкизовском. Если уж у него нет — значит, ни у кого в Москве нет.

В самом углу рынка АСТ мы с большим трудом отыскали нужного вьетнамца, который почти не говорил по-русски. Однако зоркий глаз Макара приметил пару кассет со словами «Вячеслав Малежик» среди прочего самого разного товара, и он удовлетворённо кивнул.

— Будем ждать, — просто сказал Галактионов.

Не прошло и получаса, как к вьетнамцу подошёл Боря Левицкий собственной персоной!

— И вы здесь?! — вытаращил глаза очкастый любитель песен Малежика.

— Да, у нас есть для тебя чрезвычайно важное задание, — сказал Макар и объяснил суть.

— А вам разве неинтересно, где я живу, с кем я живу, где работаю, как у меня дела? — спросил Боря.

— Нас это интересует в последнюю очередь, — ледяным тоном произнёс программист. — А за выполненное задание мы купим тебе кассету с Малежиком.

— УР-РА-А-А! — подпрыгнул от радости Левицкий. — Я согласен!

— Когда справишься с заданием, все 100 ответов на бумаге рассортируешь и положишь в конверт, сверху напишешь свой вопрос и принесёшь его к нам в коммунальную квартиру. Ты всё понял? — строго спросил Макар.

— Так точно! — ответил Боря и весело убежал, подпрыгивая на ходу. А ведь и нам, и Левицкому тогда было уже почти по 30 лет!

На следующий день Левицкий явился к нам в квартиру со сломанным носом и разбитыми очками.

— Принёс конверт? — равнодушно спросил Макар.

— Нет, я это…

— Нет конверта — нет кассеты с Малежиком.

— Да погоди ты, Макар! — вмешался я, возмутившись его бесчеловечностью. — Боря, что случилось?

— Оказывается, не всем прохожим нравится, когда к ним подбегает незнакомец и задаёт вопрос не по делу.

— Как это «не по делу»? — насупился Галактионов. — Ты объяснял людям, что нам нужно решить, кто станет новым хозяином коммунальной квартиры, поэтому мы устроили соревнование по мотивам передачи «Сто к одному»?

— Пока я просто задавал вопросы, меня максимум посылали. Но когда я начал объяснять это всё, меня избили, — опустил голову Боря.

— А что за вопрос хоть? — поинтересовался я.

— Да самый безобидный: какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4? Видимо, москвичи квадратные стихи отродясь не читали!

— Борис, ты дурак? — вспыхнул Макар. — Вопрос, безусловно, хороший, но ты выбрал не ту локацию.

— Да я по всем районам Москвы ездил, никто так и не дал ответа! — заскулил Левицкий.

— А известно ли тебе, Борис, что за МКАДом тоже есть жизнь?

— За МКАДом меня вообще убьют за такие вопросы! Уж лучше в столице…

— Да, лучше в столице, но в культурной. Поезжай туда и без конверта не возвращайся, — повелительным тоном произнёс программист.

— Ну нет! — топнул ногой Борис. — Ради одной кассеты ехать в Питер и ещё там всех опрашивать — нашёл дурака!

— Две кассеты, — сказал Макар.

— А, ну тогда другое дело. Интеллигентные петербуржцы наверняка пуд соли съели за чтением стихотворений, — с оптимизмом произнёс Боря и ушёл по-английски.

После покупки новых очков и билетов на поезд до Питера и обратно Левицкий почесал затылок: на эти деньги он сам мог бы купить несколько десятков кассет с песнями Малежика! Но уговор дороже денег и честь прежде разума, так что вперёд к намеченной цели!

Следует отметить, что Боря не был тунеядцем и ходил на работу с завидной регулярностью, но когда его начальник не подписал заявление на отпуск за свой счёт, посчитав причину «поездка в Санкт-Петербург с целью опроса населения для решения квартирного вопроса у друзей» неуважительной, образцовый сотрудник уволился с этой работы без малейших колебаний: не пропадать же билетам.

В поезде, однако, очкарик загрустил. Может, не стоило на ровном месте терять хорошую высокооплачиваемую работу, на которую его с таким трудом устроили по блату? В подобной ситуации даже трезвенник и язвенник выпьет с горя, и наш самоотверженный друг не стал исключением…

— Мужчина, подъём! Санкт-Петербург, выходим! — затормошила проводница уже пьяного Борю, который очень уж не хотел просыпаться. — Вставай, алкаш!

— Позвольте, я провожу этого джентльмена, — предложил крепкий двухметровый мужчина, схватил бедного очкарика под мышки, дотащил до выхода и столкнул с поезда на платформу. Жёсткое приземление заставило Борю пробудиться.

Я до сих пор не совсем понимаю, зачем так поступили с нашим другом, ведь Санкт-Петербург был конечной станцией, и Левицкий в любом случае не проехал бы её. Это потому, что он еврей?

— Идея… Идея… И де я нахожусь? — пробормотал перебравший с алкоголем Боря и кое-как доковылял до выхода в город. Оглянувшись по сторонам, Левицкий не смог найти ни одного знакомого здания, значит, он определённо находился далеко от дома. Но насколько далеко и в какой стороне? Задрав голову и прищурившись, очкарик прочёл надпись: «Московский вокзал».

— По крайней мере, я в Москве, вокзал-то московский, — решил вслух пьяный Боря и вздохнул с облегчением. — Сейчас сяду в такси, назову адрес и вернусь домой, где бы я ни был…

Первый попавшийся таксист оказался не каким-нибудь кавказцем или таджиком, а русским. «Повезло, повезло», — подумал наш друг.

— Никогда не слышал о такой улице, — сказал водитель, услышав адрес.

«Кажется, это очень удалённый район Москвы, — напрягся Борис. — Хоть бы не Бутово, хоть бы не Бутово».

— А при Союзе как эта улица называлась? — спросил таксист.

— Не знаю… Я там недавно живу…

— Это где-то в Московском районе?

— А где ж ещё-то? — раздражённо пробормотал Боря, подумав: «Что за глупый вопрос? В Москве все районы московские!»

— Хорошо, сами скажете, у какого поребрика или у какой парадной вас высадить, — объявил водитель и завёл автомобиль.

«Какой, блядь, поребрик, какая парадная?» — не понял выпивший Боря, но спорить не стал.

Левицкий отчаянно смотрел в окно, пытаясь отыскать хоть что-то знакомое в городе, но тщетно.

— Это какой проспект? — спросил он у таксиста.

— Московский.

— А вот это какая площадь?

— Московская.

«Не, ну точно дурак. Ясен пень, что в Москве всё московское», — покачал головой пассажир и попросил высадить его у ближайшей урны.

Наблевав в урну и оставшись почти без денег, Боря расстроился: всё вокруг «московское», но совсем незнакомое! Но почему бы не зайти в чужую квартиру чужого дома? Не ночевать же на улице теперь!

Нетрезвый попаданец легко подобрал код по потёртым кнопкам и зашёл в парадную, будучи уверенным, что это подъезд. Это сейчас везде домофоны поставили, а тогда внутрь многоэтажного дома любой бомж мог зайти, чтобы справить малую нужду. Или большую. Боря поднялся на случайный этаж, подошёл к случайной квартире и вставил ключ в замочную скважину. Но ключ почему-то не поворачивался!

— Вам помочь? — окликнула его сзади немолодая светловолосая женщина. — Вы, наверное, думаете, что это ваша квартира?

— Не-е-ет, мне просто негде ночевать… — промямлил Левицкий.

— Вы уверены, что это НЕ ваша квартира? — не сдавалась блондинка и открыла дверь своим ключом. — Ну вы зайдите, посмотрите. Разве у вас не такие же обои? Не такая же мебель?

— Нет, в моей квартире всё… другое, — честно ответил Боря, зайдя внутрь.

— Да вы ложитесь на кровать, не стесняйтесь! Скоро Ипполит припрётся, весь такой правильный, а я его всё отшить никак не могу. Вот если он вас увидит, он рассердится и уйдёт.

— Надя?! — вытаращил глаза от удивления очкарик и вмиг протрезвел. — Значит, это 3-я улица Строителей, дом 25, квартира 12?! Значит, я сейчас в ЛЕНИНГРАДЕ?!

— Нет, в Санкт-Петербурге, — поправила его Надежда Шевелёва.

— Вот это да! Вы переехали из Ленинграда в Санкт-Петербург по точно такому же адресу?! Вот это, я понимаю, ирония судьбы! А Женя Лукашин где?

— Какой ещё Женя Лукашин? Ах, этот! Ипполит с друзьями выследил его и убил. Так что, поможете отшить этого назойливого престарелого жениха?

— Не-не-не-нет, я лу-лу-лучше на вокзале пе-пе-переночую, — задрожал Боря и хотел было покинуть квартиру со скоростью гепарда, но внезапно вспомнил, зачем он вообще приехал в культурную столицу. — Какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4?

— Надо подумать, — схватилась за подбородок женщина. — О квадратных стихотворениях вообще мало кто знает, так что услышать подобный вопрос от незнакомца в высшей степени необычно… Честно говоря, я давно их не читала, но стишок про ампутацию помню до сих пор:

Врач.

Плач.

Пока,

Рука!

— Спасибо большое! — поблагодарил хозяйку Боря. — Ну, мне пора. До свидания!

Но как только тощий очкарик открыл дверь, как увидел… Ипполита, который только в этом году вышел из тюрьмы за убийство Жени Лукашина, о чём свидетельствовали многочисленные наколки на его теле под майкой (напоминаю, что это было в мае, когда даже в Питере бывает тепло). За ту секунду, пока Ипполит стоял как вкопанный, Левицкий вполне мог проскочить мимо него и убежать, но вместо этого Борис спросил:

— Какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4?

— Надя, это что ещё за чучело? — крикнул поседевший, но набравший немало мышечной массы в неволе мужчина.

— Это мой молодой любовник, — соврала блондинка ему назло, схватила бедного Борю за шиворот и поцеловала в губы.

— Нет, я не любовник, я просто зашёл не в ту дверь! — заплакал Левицкий.

— Щас ты у меня выйдешь не в то окно, щенок! — зарычал Ипполит от злости.

— Хорошо, выбрасывайте меня в окно, только сначала скажите: какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4?

Столь неуместный вопрос поставил в тупик даже матёрого уголовника:

— Что за цирк вы здесь устроили? Вы хотите, чтобы я снова сел за решётку?

— Это не стих, — робко произнёс Боря. — Назовите стихотворение 4х4, и я уйду. Можно любое, необязательно любимое.

— Жопа

Копа

Срёт

В рот.

— Доволен? А теперь пошёл вон отсюда! — рявкнул Ипполит.

— Спасибо, что не убили, до свидания! — расплылся в улыбке Боря и покинул пресловутую квартиру. Осталось только переночевать на вокзале, опросить с утра ещё 98 прохожих — и можно ехать обратно в Москву.

Переночевать на вокзале не проблема, но как до него добраться поздно ночью, если почти все деньги Боря отдал, чтобы добраться на такси сюда? Не проситься же на ночлег к Надежде и Ипполиту до утра, когда будет ходить общественный транспорт?

С другой стороны, почему бы не прогуляться по ночному Петербургу? Известно ведь, что здесь живут самые культурные и интеллигентные люди!

— Добрый вечер, молодой человек. Прошу прощения за беспокойство, не соблаговолите ли вы одолжить мне небольшую сумму денежных средств? — обратился к очкарику бомж на улице.

— Увы, не соблаговолю, сам на мели, — честно ответил Левицкий.

— Что ж, тогда не смею вас больше задерживать. Хорошего вечера!

— А я вас, пожалуй, задержу. Какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4?

— О, у меня много таких! Но САМОЕ любимое вот это, про невоспитанного зомби-торгаша:

Морг.

Торг.

Труп

Груб.

«Это тебе не Москва!» — улыбнулся Боря. Через Московскую площадь он вышел на ярко освещённый Московский проспект и увидел дорожный указатель «↑ Ж/д вокзал 5». Почему бы не пройти эти жалкие 5 километров пешком? Погода-то хоро…

Внезапно заморосил дождик. Но и это не беда, ведь Борис был в куртке с капюшоном. А если идти строго по тротуару рядом с проспектом, не заблудишься даже в незнакомом городе.

Автомобили проезжали с частотой примерно одна машина в минуту: почти все петербуржцы спали в это время. А вот и остановка, где можно передохну́ть и хоть на время укрыться от дождя. Но как только наш друг присел отдохнуть, как услышал характерный звук, который ни с чем не спутаешь. Неужели это и правда троллейбус?

Да, по проспекту действительно ехал троллейбус в сторону железнодорожного вокзала, но как-то странно, зигзагами, хотя ни ям, ни автомобилей на его пути не было. Боря решительно встал у дороги, чтобы водитель увидел его и остановился (всё-таки лучше доехать на троллейбусе, чем идти пешком под дождём даже в куртке с капюшоном), но тот и не думал тормозить. Тогда Левицкий выскочил на проезжую часть и замахал руками, но тралик продолжал мчаться на полном ходу и чудом не сбил очкарика, когда проезжал мимо, но буквально через пару секунд «рогатый» выскочил на встречную полосу и врезался в Жигули, да так, что его «рога» отсоединились от проводов и упали в разные стороны.

Обалдевший водитель выскочил из машины. По-видимому, двери троллейбуса перестали работать после аварии, раз стёкла электротранспорта изнутри разбивали битами. Наконец через разбитое окно выскочила наружу девушка-подросток с битой и подошла к хозяину Жигулей. Боря наблюдал всю эту сцену со стороны.

— Ты посмотри, что ты наделала, нехорошая девочка! Разве можно угонять троллейбус и кататься по городу? Это тебе не игрушка! — произнёс водитель назидательным тоном.

— Чё, бля? Ты, бля, охуел, дядя? Да ты хоть знаешь, блядь, кто мой папа, ёпта? — наехала на него девица лет тринадцати.

— Ой, простите, пожалуйста, не признал! — испугался мужчина. — Насчёт Жигулей можете не беспокоиться, я всё равно машину хотел на металлолом отправить… Я могу идти?

— БЕГИ, сука, пока я добрая блядь! — рявкнула хулиганка недетским тоном, не посчитав нужным сделать интонационную паузу между «добрая» и «блядь». Секундой позже она повернула голову в сторону Бори, и наш друг понял, что нужно бежать чем быстрее, тем лучше.

— Стой, пидорас! Это из-за тебя мы въебались! Девки, за ним!

Из разбитых окон троллейбуса выпрыгнули ещё 4 девочки с розовыми битами и побежали за несчастным очкариком.

— Какое… ваше… любимое… квадратное… стихотворение… — произносил Боря на бегу, рискуя продемонстрировать несовместимую с жизнью исполнительность.

— Пизда тебе, клоун, бля! — крикнула девица, угнавшая троллейбус и бежавшая впереди остальных.

Конечно, скорость бега на короткую дистанцию у взрослого дрища вряд ли меньше, чем у девушек-подростков (а одна из них была совсем мелкой), но в беге на длинную дистанцию решала уже выносливость, которой неспортивный Борис похвастаться не мог — если только это не было вопросом жизни и смерти. Боль в боку усиливалась с каждым шагом, Левицкий задыхался, но продолжал убегать от банды девочек со спринтерской прытью. У него не было иммунитета протагониста (в отличие от меня и Эдика), он знал, что умереть может каждый (Матвей Самуилович, царствие ему небесное, не даст соврать), поэтому надеяться на бога из машины Боря не смел.

Уже километр наш быстроногий друг бежал дворами, но скрыться в парадной так и не рискнул, хотя силы уже были на исходе. За мусорными баками спал бомж, свернувшись калачиком. Только как он поможет против пяти гопниц с битами?

«Думай, думай, думай… — напряг извилины очкарик, словно Джимми Нейтрон, приближаясь к бомжу. — Эврика!»

Боря оторвался от ближайшей преследовательницы не более, чем на 100 метров, но под прикрытием темноты всё же остановился на пару секунд, чтобы набросить на бомжа свою куртку и напялить очки на лицо, после чего, прищурившись, преодолел ещё десяток метров и спрятался в кустах, дрожа от страха и едва сдерживаясь, чтобы не застонать от боли в боку и пульса 200 ударов в минуту.

— А, влип, очкарик! — злорадно произнесла тринадцатилетняя глава банды. — Сначала пи́здим его битами, потом топчем ногами! Ух, какой хруст, бля! Охуенно ты ему на ебало прыгнула, аж череп хрустнул, гы-гы-гы! Теперь я!

— Погоди, Лошадь, я тоже хочу попрыгать на его ебле!

— Успеешь, Борода, сначала я!

— Бля, да он уже сдох, так неинтересно!

— А давайте ему биту в жопу засунем!

— Ща, только рёбра все переломаем сначала… Ух, как трещат хорошо! Во в морге охуеют!

Всё это слышал побелевший от страха Боря Левицкий, когда пять садисток совершали зверский оверкилл бомжа, приняв его за убегавшего.

— Обуза, есть трава?

— Бля, Водя, у самой последняя хапка осталась!

— А у тебя, Боневтик?

— Водя, ты заебала, потом курнёшь! Завязывать надо, девки, блядь, пятая мокруха за неделю, ёпта!

— Да не ссы, мой батя всё порешает! Тебе 15 лет, уже здоровая кобыла, ебать, а до сих пор ссышь из-за хуйни! — кажется, этот голос принадлежал главной девке в банде по кличке Лошадь.

— Так чё со жмуром будем делать, так и оставим?

— А хули нет-то? Ну позалупаются мусора́ в ПДН, пальчиком «ай-яй-яй» сделают для виду и отпустят.

— Ладно, мадемуазели, пиздуем отсюда, может, гопанём кого.

— А этого жмура будем шмонать?

— Да ну нахуй, у меня и так лапы до колен в кровяке из-за него. Пусть судмеды его шмонают, бля, а мы ещё найдём лоха побогаче, гы-гы-гы!

С криками и смехом банда девочек покинула место преступления — очевидно, для них это был обычный день. Температура воздуха упала до +13, и Боря мёрз, лёжа в кустах без куртки, но ещё долго не смел вылезти из укрытия.

На восходе небо уже заметно посветлело — короткая майская ночь в Питере потихоньку уступала рассвету. До периода белых ночей оставалось 2—3 недели. Смысла прятаться больше не было, и Левицкий дрожащей походкой направился к телу бомжа, принявшему все предназначенные Борису удары на себя.

Труп с пробитой головой лежал в центре лужи засохшей крови диаметром около 2 метров. Наш еврейский друг прищурился и кое-как разглядел куртку, насквозь пропитанную кровью, и стёкла очков, разбитые на мелкие кусочки.

— Блин, ну только новые очки купил! — огорчился Боря. О том, чтобы подобрать грязную окровавленную куртку на трупе, не могло быть и речи.

«Где я? Который час? Как опросить ещё 97 человек?» — эти вопросы волновали нашего друга больше всего. Но правильней всё же было, на мой взгляд, сначала подумать о задании, а потом уже о своём местонахождении и времени.

— Молодой человек, какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4? — спросил Левицкий тремя часами позднее, когда люди уже шли на работу.

— Я девушка!

— Простите, я без очков плохо вижу.

— Я вижу.

— Я тоже вижу, но плохо. Так какое стихотворение?

— Сало

Купи.

Мало?

Копи.

— Это про нищету на Украине? Замечательный стих! — улыбнулся Боря и продолжил доставать прохожих одним и тем же вопросом, то и дело сослепу путая пол и возраст при обращении. Но один диалог незнакомцев всё же заставил близорукого чудика замолчать и прислушаться.

— Ты слышал, что сегодня в Купчино произошло? Человека зверски забили до смерти!

— Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй! А кто… А кто это сделал?

— Точно не знаю, Людвиг Аристархович, но рядом с телом нашли следы от женских туфель.

— Экий пердимонокль!

— Я уверен, это снова «домдватовские» разбойничали.

— Кто-кто?

— Это девичья ОПГ, не слышали разве? А глава банды — дочь мэра.

— Да что вы говорите!

— Так они малолетки совсем, а уже убивают направо и налево! Самой младшей — по прозвищу Обуза — 9 лет всего!

— А остальные кто?

— Алёна «Водя» Водонаева — 12 лет, Вика «Боневтик» Боня — 15 лет, Ксюша «Борода» Бородина — 12 лет…

— Какой у-ужа-ас-с, такие маленькие девочки — и уже преступницы!

— А главная в этой банде — Ксюша «Лошадь» Собчак!

— Ах, Собча-а-ак! Ну ей-то точно ничего не бу-удет…

— Совсем «домдватовские» обнаглели, весь город позорят!

К счастью, на приезжего чудака обратили внимание добрые волонтёры, которые совершенно безвозмездно помогли Боре провести опрос 100 человек и проводили до Московского вокзала. Осталось только дождаться нужного поезда в зале ожидания.

Однако как на улице, так и в зале было довольно прохладно, и бедный еврей совсем замёрз без куртки. На последние деньги он купил на вокзале пять стаканчиков горячего чая, чтобы хоть как-то согреться, а если кого-то волнует, как Боря доберётся от вокзала в Москве домой — у него в кармане на тот момент завалялся жетон Московского метро. Со вчерашнего дня наш друг ничего не ел, но приключения в Питере отбили у него весь аппетит.

Но радость от согревающего действия литровой дозы чая быстро сменилась огорчением, когда Левицкий узнал, что туалет на вокзале платный! Надо сказать, что Московский вокзал находился в очень людном месте, и до ближайшего безлюдного уголка (о котором не каждый петербуржец знает!) нужно было пройти три квартала. До отправления поезда и выезда из санитарной зоны он точно не дотерпит…

Но разве это проблема для человека, который чудом избежал смерти! Находчивый Борис стал в угол спиной к ожидающим поезд, достал один из пяти пластиковых стаканчиков, из которых он пил чай, расстегнул ширинку и стал наполнять одноразовую ёмкость, напевая песенку, чтобы заглушить звук удара струи о стенку.

— Это лимонад, — объяснял Боря людям в зале ожидания, что у него в стаканчике, хотя никто его об этом не спрашивал, и поставил свою мочу на подоконник. — Сейчас ещё принесу.

Чтобы не сильно палиться, сообразительный близорукий еврей проделал этот трюк ещё в четырёх разных углах разных помещений вокзала, напевая при этом разные, но петербургоугодные песни. И только когда подоконник в зале ожидания украсили 5 стаканчиков, до верху наполненных светло-жёлтой жидкостью, мочевой пузырь Бори перестал тревожить своего хозяина.

— Молодой человек, что же вы не пьёте свой лимонад? — спросил гражданин, лицо которого Левицкий так и не разглядел. — И зачем вы взяли пять стаканчиков? Купили бы уже бутылку лимонада тогда.

— Э-э-э, я как-то не подумал… Да и лимонад я что-то перехотел… — растерялся наш друг.

— Вы такой бледный, вам плохо? И почему вы так легко одеты? Холодно же! — вмешалась неравнодушная женщина.

— Нет, спасибо, всё хорошо! — замотал головой Боря и выбежал на улицу.

И как раз вовремя, ибо в тот же час с другой стороны в здание вокзала вошла та самая банда «домдватовских»! Увидев девок с битами и с сигаретами в зубах, одни разбежались кто куда, другие прижались к стенкам. Обращаться куда-либо было бесполезно: милиция была бессильна против дочки мэра, и многие присутствующие об этом знали, а кто не знал — догадался по поведению остальных.

— Съебались отсюда, живо! — рявкнула Ксюха Собчак в зале ожидания, и немногих оставшихся не пришлось просить дважды.

— Опа, гляди, ебать, пивас на подоконнике остался! — ткнула её тёзка по кличке Борода в сторону стаканчиков. — Как раз по одному на рыло, заебись!

Мелкая Оля подошла к подоконнику, взяла один стаканчик, понюхала и засомневалась:

— Это точно пивас? Вонь, блядь, как из параши.

— Дай попробую, — подбежала Алёна Водонаева. — Конечно, пивас, блядь, это «Жигулёвское», на вкус один в один! Ну что, девки, ёбнем по стаканчику и погнали на махач!

— Погоди, Водя, бля, я стрелу одной шмаре здесь забила, тут пока пошароёбимся, — сказала Лошадь, выпив свою порцию залпом. — Совсем пидоры охуели, бодяжат пивас какой-то хуйнёй, пить невозможно!

Однако все пять несовершеннолетних представительниц прекрасного пола выпили Борину мочу до дна и разлеглись в креслах, покуривая сигареты.

«Уважаемые пассажиры! Начинается посадка на скорый поезд сообщением Санкт-Петербург—Москва…»

Ура, миссия выполнена, все проблемы остались позади! Счастливый Боря не зашёл, а прямо-таки влетел в вагон и занял своё место согласно билету, купленному ещё в Москве. Как же здесь тепло и уютно! Скоро он поедет в родной город и будет с улыбкой вспоминать всё, что с ним стряслось в Санкт-Петербурге…

Поезд тронулся. Близорукий еврей открыл верхнюю часть грязного окна, высунул голову и прищурился, чтобы в последний раз бросить взгляд на культурную столицу…

— Ёб твою мать, Лошадь, а это не тот очкастый уёбок, которого мы захуярили ночью? — послышался знакомый голос от одного из размытых пятен.

— Да ну нахуй, тот точно сдох, а у этого на ебле ни царапинки!

И тут Боря вспомнил рассказанное ему стихотворение для нашей версии игры «Сто к одному», которое ему не понравилось:

Кипр.

Клод

Пьёт

«Шипр».

Не совсем понятно, зачем Клоду на Кипре (а не алкашу Васе в Мухосранске) понадобилось пить одеколон? Вино Шардоне и пятизвёздочный коньяк уже надоели, что ли? Может, отбраковать этот лишённый здравого смысла стишок и заменить его на другой?

— Девушки, какое ваше любимое квадратное стихотворение 4х4? — крикнул Левицкий.

— Хуясе, реально тот самый долбоёб! А у кого мы на ебле и рёбрах тогда прыгали, блядь? — удивились «домдватовские».

— Чмо уезжает, мы его уже не достанем, сука! — огорчилось самое мелкое пятно по кличке Обуза.

— Щас я его достану! — возразило самое борзое пятно по кличке Лошадь и зачем-то нагнулось.

К несчастью, поезд отправлялся с первого пути, считая от вокзала. Почуяв неладное, Боря быстро убрал голову обратно и сел на место. Секундой позже окно разбилось, и в салон поезда влетел кирпич! Осколки стекла порезали нескольких пассажиров, в том числе и нашего друга, оставив ему на лбу порез в виде молнии. На шум прибежала проводница, но, быстро оценив обстановку, предпочла вести себя так, будто бы ничего не случилось.

В разбитое окно задул холодный ветер, а возможности пересесть у Бориса не было. Всю дорогу до Москвы он вынужден был мёрзнуть без куртки…

Тем временем мы с Макаром напряжённо думали, какое же квадратное четверостишие окажется самым популярным (ну не могут же все 100 сверхкоротеньких стишков быть разными).

— Ну, Боря, сукин сын! Пока он развлекается в Питере и по Эрмитажам гуляет, мы должны ломать голову над этими дурацкими стишками! — рассердился я.

— Да уж, хорошо ему, — согласился компьютерщик-программист. — А вот я сейчас программу напишу, и компьютер сам составит все возможные квадратные стихотворения 4х4.

— Так нечестно! — возмутился я. — Думай своей головой!

— А разве над программой не нужно думать своей головой?

— Ой, всё! — поставил я точку в споре, и в дверь так сильно постучали, будто хотели её выбить.

— Катя, открой дверь, пока мужики думают! — приказал Макар.

В квартиру вошёл лысый урод в клетчатой куртке с массивной золотой цепью на шее и с не менее уродливой собакой неизвестной породы.

— Хач, ты мне не нравишься, пошёл на хуй отсюда! — обратился странный гость к Мастурбеку.

— Слющай, ты! Я тэбя зарэжю! — вспыхнул абрек-кукарек.

— Каро-Канн, фас! — скомандовал урод, и злой пёс схватил нерусского зубами за яйца.

— Вай, нэ надо клац-клац! Лючще уж трах-трах! — завизжал Мастурбек.

— Даю минуту, чтоб ты собрал все вещи и съебался отсюда. Время пошло, — объявил хозяин собаки.

— А нам он тоже не нравился, — дружелюбно сказал я, когда закрылась дверь за нерусским. — Добро пожаловать в нашу квартиру!

— Это моя квартира, чушпан, — возразил лысый. — Я Филя Филидор, внук деда Матвея.

— Матвей Самуилович гордился бы таким внуком, царствие ему небесное! — подлизнула Катя на всякий случай.

— Завали ебало, овца, — не оценил комплимент Филя.

— Да, Катя, не лезь, когда мужики разговаривают! — поддакнул её муж.

— Короче, расклад такой: квартплату я повышаю втрое, в комнате деда Матвея будет жить мой Каро-Канн, будете его кормить и выгуливать. И не дай бог он похудеет хоть на полкило — руки поотрубаю и Каро-Каннчику скормлю. Ферштейн? — приказал новый хозяин коммуналки и ушёл, оставив собаку в комнате покойного Матвея Самуиловича.

Пока я, Макар и Катя грызли ногти от отчаяния и безысходности, уродливый пёс прибежал в общую комнату и нагадил на ковёр. И только Эдику было весело в коммуналке: он со смехом подбежал к кучке и отправил какашку в рот.

На следующий день Боря без очков, зато с насморком, слезящимися глазами, раной на лбу и температурой пришёл к нам в гости с конвертом:

— Я зъездид в Бидед, обдозид здо джеловег, гаг вы и бдозиди — вод гонведд з дезульдадаби. А где газзеды з Бадежигом? А-абджги-и!

— Боря, иди в жопу, не до тебя сейчас, — махнул рукой на него Макар. — У нас проблемы, так что не надо хвастаться, как хорошо ты погулял в Санкт-Петербурге.

Глава 8

Календарь на 1996 год ничем не отличался от такового на 2024 год, но если в 1996-м Рома Жёлудь и Ивангай были новорожденным цыплятами, то к 2024-му они стали матёрыми закоренелыми петухами.

А что там у хохлов? В то время как в России дети тратили на нямку и ништяки тысячи, а взрослые — нередко и миллионы рублей, всего за 1 украинскую гривну тогда можно было купить хороший кусок сала!

Я, Макар, Катя и Эдик продолжали жить в коммуналке в Таганском районе в доме напротив Калитниковского кладбища, исправно платили опасному внуку покойного Матвея Самуиловича за квартиру в троекратном размере, а также кормили и выгуливали его мерзкую псину, которая всё равно предпочитала срать не на улице, а в своей или общей комнате. Почему мы не съехали оттуда? Потому что мы все, включая Эдика, родились в Советском Союзе и с детства привыкли быть терпилами. А ещё это было время моей молодости, мои девяностые.

В этом году усатому мальчику пора было идти в школу. Но перед этим приёмные родители повели Черненко к логопеду, чтобы Эдик наконец-то научился выговаривать звук Р.

— Датуте, я водобеб ф нобоведним ташем. Модете де бефпогойца, узе тевеф мефяф я наусю васево дебилёнка выбовавивать эфу пукву! — поприветствовал их логопед в своём кабинете.

— Вы хотели сказать «ребёнка»? — решил уточнить Макар.

— Неф, «дебилёнок» — эфо единфенное блинное флово, кофовое я выбоваиваю па́винё.

— А можно нам другого логопеда? — недовольно спросила Катя.

— А я хочу этого дядю! — топнул ножкой Эдик.

— Ты хотел сказать «хочу к этому дяде», сынок? — поправила его приёмная мама.

— Нет, хочу этого дядю, у него в штанах минимум двадцать сантиметлов!

— Кафой набьювафельный, — покраснел логопед и прикрыл своё выпирающее внушительное достоинство, которое едва помещалось в штанах.

— М-м-м, — загадочно улыбнулась Екатерина, тоже заметив большой член в штанах логопеда. — Что ж, мы не против, мы готовы отдать нашего сына в надёжные руки профессионала.

— Ты же хотела обратиться к другому логопеду, — не понял Макар.

— А теперь я хочу этого, — прикусила губу его жена, едва сдерживая улыбку.

— Ты хотела сказать «хочу к этому»? — поправил её программист.

— Можно и так сказать, — не стала спорить Катя и подмигнула логопеду. — Мы подождём за дверью, не будем вам мешать.

— Пивеф, дебилёнок, каф щебя шовут? — спросил «профессионал», когда они с усатым мальчиком остались наедине.

— Я Эдвалд Члененко! — ответил тот от волнения, всё думая о большом члене логопеда.

— Пуку «эв» не вывоваиваеф, жнафит? — догадался мужчина.

— «Эв» я выговаливаю, я букву «эл» сказать не могу! — возразил Эдик.

— «Эл» ты каф вас мозэс фкажащ, ты «эв» не вывоваиваеф! И пощему ты нащиваес щебя «Эдавд»? Фещас ты Эдиф, выватес — фтанес Эдуавдом, но нифак не Эдавдом!

— Дядя логопед, я с писей во лту и то лучше говолю, чем вы! — стал дерзить мальчик, не разобрав последних слов мужчины.

— Теневы не игаюф, — парировал логопед. — Пофояй за вной: «Тафтов в фоле дыв-дыв-дыв».

— Тафтов в фоле дыв-дыв-дыв, — послушно повторил Эдик.

— Я фкажаф «пофояй», а не «певедважнивай»! — рассердился мужчина. — Ты умееф щифать?

— Щипать? — не понял усатик.

— Да не «щифать», а «щифать»!

— Считать? Умею: лаз, два, тли…

— Посси, тойфо беф «эф».

— «Поссы»? Куда пописять?

Логопед махнул рукой, молча написал предложение на листе бумаги и ткнул пальцем в текст.

— «Тлактол в поле дыл-дыл-дыл», — прочитал мальчик.

— Фё яфно, у тефя ковофкая утещка яжика, — поставил диагноз опытный мужчина. — Поэфому ты не дофявиваеся до ёба и не мозэс вывово… вывава… Ну, ты поняф.

— А можно посмотлеть на ваш большой-плебольшой писюн? — вдруг спросил Эдик.

— Неф, конефно, эфо не игуска! — помахал пальчиком мужчина.

— Если не покажете, я маме скажу, что вы меня тлахнули в попу! — пошёл хитрый мальчик на шантаж.

— Воф гавёныс, — вскочил логопед, закрыл кабинет изнутри на замок и спустил штаны вместе с трусами.

Да уж, его «хозяйству» мог позавидовать любой негр! Исполинский член размером с батон любительской колбасы свисал почти до колен, его головка была величиной с кулак, а яички не уступали мячам для большого тенниса. И это в спокойном неэрегированном состоянии!

— Ну фто, дово́ен, дебилёнок?

— А тепель тлахните меня в попу, не то я маме скажу, что вы меня тлахнули в попу! — не унимался Эдик-педик.

— ПОФОЛ ВОН ОЩУДА! — вспыхнул логопед, спрятав своего гиганта обратно в штаны. — Овови фому хосес, фё вавно фебе не повевят!

— Мама, мама, этот дяденька тлахнул меня в попу! — заплакал Эдик, выскочив в коридор.

— Ну и что? Дядя Мастурбек тоже трахал тебя в попу, и ты был не против, — равнодушно пожала плечами Катя.

— Но в этот лаз я был плотив! Он меня изнасиловал!

— Изнасиловал, говоришь? Ну-ка, снимай штанишки и покажи попу! — приказала приёмная мать.

— Ну ма-ам, я стесняюсь!

— Давай-давай, показывай! — не отступала Екатерина и сама стянула с Эдика штаны. — Как тебе не стыдно обманывать! Я видела, какая у него пися, он бы твою попу в клочья порвал!

— Ладно, не насиловал, но писюн показывал! Честное слово!

— Хватит наговаривать на дядю, он логопед, а не педераст! Идите пока прогуляйтесь с папой, я сама с ним поговорю!

Батюшки, я совсем забыл про Таню Пронину и её маму! Что с ними? Где они сейчас?

Не волнуйтесь, с ними ничего не случилось, они просто ударились в дауншифтинг и переехали в подмосковную деревню Пронино то ли в Чеховском районе, то ли в Шатурском. В самом большом доме на центральной улице одноимённой деревни испокон веков проживал целый род Прониных, где и поселились Таня с мамой.

Так вышло, что Екатерина Шынгысовна — урождённая Пронина, и не только сама не сменила фамилию, но и передала её дочке. За последний год 10-летняя девочка заметно поумнела и уже готова была пойти в сентябре в 1 класс деревенской школы. Но пока на дворе стояло жаркое лето, и можно было не думать об учёбе. Весельчак дядя Лёха знатно повеселил Таню стишком в тему:

Хорошо в деревне летом:
Пристаёт говно к штиблетам.
Выйдешь в поле, сядешь срать —
Далеко тебя видать.

— Ну как там эта ваша Московия поживает? — спросила Екатерину её сестра Женя. — И чаво ты вообще туда попёрлась после института? Жила бы с нами, коров доила, на сеновале с мужиками кувыркалась бы, как все нормальные люди…

— Как хорошо, что ты вернулась в родительский дом, Катенька! — ласково встретила её мама, она же Танина бабушка. — А почему ты сразу к нам не вернулась, когда тебя из этой окаянной коммуналки выдворили?

— Так Таня в садик ходила, ей там очень нравилось. А отсюда каждый день далеко до садика добираться, вот я и снимала потом квартиру на Выхино. Только её постоянно на второй год в одной группе оставляли и в школу не хотели принимать, хотя давно пора уже. В общем, только сейчас решили вернуться в родные края, — ответила Екатерина и обняла маму.

— А не хряпнуть ли нам самогончику по этому поводу? — предложил дядя Вася.

— Ну а чё ещё делать в деревне? — поддержала брата тётя Женя. — Наливай!

Уже через час все Пронины, кроме Тани, напились до поросячьего визга и вышли на улицу, чтобы поорать песни примерно такого содержания:

Если б было море пивом,
Я б дельфином стал красивым!
Если б было море водкой,
Стал бы я подводной лодкой!
Было б море самогоном,
Стал бы я морским драконом!
Было б море бормотухой,
Стал бы я большой белугой!
Было б море минералкой,
Утром стал бы я русалкой!

— Заткнитесь, блядь, заебали орать! — крикнула соседка из окна.

— Пошла на хуй, у нас сегодня праздник! — крикнул ей в ответ дядя Вася.

— Щас я вам всем ебальники снесу, пидорасы! — ещё больше рассердилась недовольная женщина.

— Ты лучше яйца снеси, клуша! — рассмеялся дядя Лёха.

— Ну всё, суки, пизда вам всем! — помахала соседка кулаком и закрыла окно.

Но вернёмся к кабинету логопеда.

— Как успехи? Мой Эдик не сильно баловался? — спросила Катя, зайдя внутрь.

— Нувмо подъе́жать ему удещку, тофда он бышво наусифса гововить жвук «эв». Но жанивафца я с ним не буву, — замотал головой логопед.

— Почему? — огорчилась приёмная мать усатика. — Он плохо себя вёл?

— Похо — эфо мяфко шкажано. Пущ ибёт лефом ф тафим поебением.

— А может, вы со мной тогда позанимаетесь? — лукаво подмигнула Катя.

— Засем? У ващ пекашная весь!

— Неправда, я плохо выговариваю фамилию Мкртчян. Мкрч… Мктр… Вот видите, не получается.

— Ме бы васи побвемы, — нахмурился логопед.

— Я заплачу́! Сколько у вас стоит индивидуальный урок?

— Я пимфыпианнё не беву демви, ефли не визу побвемы, — заупрямился мужчина.

— Что ж, очень жаль, до свидания, — сдалась Екатерина и покинула кабинет.

На следующий день по совету логопеда Эдику подрезали уздечку языка, чтобы тот мог дотягиваться до нёба, но этот гадкий звук Р он выговаривать так и не научился.

— Даже пёс Каро-Канн умеет рычать, а ты чем хуже? — пристыдил приёмного сына Макар. — Ну-ка, Эдуард, зарычи!

— Г-г-г-г! — выдавил из себя усатик.

— Р-р-р-р… ГАВ! — ответил уродливый кобель, набросился на мальчика и укусил его за руку до крови.

Пока Эдик плакал от боли, я рассматривал собаку, которую мы вынуждены были содержать в квартире и терпеть все её выходки.

У Каро-Канна были 1 голова, 1 туловище, 1 хвост и 4 лапы, а на голове 2 уха, 2 глаза, 1 нос и 1 пасть, как и у всех собак. Так что же делало его уродливым? Например, шерсть болотного цвета с многочисленными проплешинами. Мало? А как насчёт неправильного прикуса, из-за которого вечно разодранный язык постоянно свисал наружу даже из закрытой пасти, а слюна постоянно стекала струйкой на пол? Всё равно недостаточно уродлив? Добавьте к этому препротивнейший лай по поводу и без, запах — будто бомж обосрался и решил вытереть задницу скунсом, кучи говна, ежечасно оставляемые на ковре — и вы получите полную картину.

Филя Филидор тоже не блистал красотой, но мы видели его всего раз в месяц, когда он собирал у нас деньги и проверял состояние любимой собачки, так что особого отвращения сия неприятная личность у нас не вызывала. Постепенно мы узнали, что он — член банды шахматистов ПША, которую возглавлял сам Гарри Каспаров, и после смерти Ботвинника в прошлом году «ПеШАки», как их называли, были особенно опасны. Достаточно сказать, что их боялась даже ФИДЕ.

— Эдик, ты опять рубашку кровью испачкал? — набросилась на мальчика Катя, ибо псу она не могла ничего предъявить при всём желании. — Снимай рубашку, брошу её в стиралку.

После жестокого группового избиения всем садиком и чуть ли не ухода на тот свет полтора года назад усатик больше не ходил в детсад и потому больше не получал физических пиздюлей, однако его правый бок украшали отпечатки зубов Каро-Канна, который, как серенький волчок, укусил ребёнка, когда тот спал на краю.

Я задумчиво смотрел на рубашку Эдика, которая одиноко крутилась в барабане стиральной машины. А ведь в глухой деревне подобная бытовая техника — непозволительная роскошь!

Перенесёмся в деревню Пронино. Тётя Женя несла в мешке огромную кучу грязного белья, чтобы постирать его в местной речке-вонючке (лично я бы побрезговал там даже руки сполоснуть). Какие-то ребятишки бомжеватого вида купались неподалёку, а дед Пахом даже ловил рыбу, и в его ведре было с десяток ершей да пескарей — неплохой перекус для кота.

— Вот ты мне и попалась, милочка, — злорадно произнесла соседка за спиной у Евгении, когда та начала стирку.

— Я не Милочка, я Женечка, — возразила тётя Тани.

— А ты мне дуру тут не включай! Какого хуя вы орали вчера под окнами, спать мне не давали?

— А какого хуя ты днём дрыхла? Нормальные люди ночью спят!

— А это не твоё дело, овца! Может, я ебусь по ночам!

— Ты? Ебёшься?! Ты себя в зеркало давно видела? — рассмеялась тётя Женя. — Да на тебя последний алкаш не позарится!

— Да я хуёв видала больше, чем звёзд на небе! Ты мне просто завидуешь!

— Чему завидовать? Тому, что ты, блядь, сама бегаешь за мужиками, абы кто выебал?

— Женька, ты лучше не зли меня, а то я реально могу ебало набить! — сжала кулаки сорокалетняя женщина.

— Ну попробуй, Фроська, рискни здоровьем! — встала Евгения в боевую стойку и приготовилась к драке.

Соседка по имени Фрося решила действовать неожиданно и ударила тётю Женю ногой в пах. Однако у Евгении между ног было такое «ведро», что вражеская ступня вошла в её влагалище через трусы под юбкой наполовину и застряла.

— Ебать ты крыса! — возмутилась обладательница «ведра».

— Ебать ты раздолбайка! — ответила ей Фрося и вытащила из противницы босую ногу, оставив в ней свою туфлю.

— А теперь получи! — крикнула Евгения, схватила соседку за обе груди и резко потянула на себя, чтобы ударить её коленом по лицу, но так и не довела атаку до конца, ибо туфля больно натирала ей стенки влагалища даже через трусы.

— Иди умойся, шалава! — воскликнула Ефросинья, высвободившись из захвата, потащила противницу к речке и окунула её головой в воду. Танина тётя попыталась высвободиться и поднять голову, но вместо этого лишь пукнула передком, и торчавшая оттуда туфля упала на землю.

— Брлрлрлрл! — завопила Евгения под водой, слабея с каждой секундой. Рука соседки продолжала крепко держать голову под водой.

— Побулькай тут у меня ещё! — безжалостно рявкнула Фрося и окунула вражескую голову ещё глубже, в то время как дети продолжали купаться, а дед Пахом снимал с крючка очередную крохотную рыбёшку.

На обратном пути соседка встретила десятилетнюю Таню Пронину:

— Привет, Танечка, как дела? А я тут твою тётю пыталась спасти, но… она утонула.

У девочки были проблемы не только с общим интеллектом, а и с эмоциональным, поэтому она растерялась и не знала, как реагировать на новость о внезапной гибели родной тёти. В качестве компромисса она вернулась за блокнотом и пошла к речке.

К тому времени труп Евгении, одна половина которого была на берегу, а вторая — в воде, окружили дети и дед Пахом.

— Как-то оно нехорошо получилось-то, — почесал затылок пожилой рыбак и вздохнул.

— А нас угостят конфетами на её похоронах? — с надеждой произнёс голубоглазый мальчик.

— А может, облить её бензином и поджечь? — предложила девочка в красном платье. — Всё равно ей хуже уже не будет.

— Как тебе не стыдно! — возмутился старик. — Ты цены на бензин видела? Нечего его зря переводить!

— Так мы у председателя из Волги сольём, от пары литров он не обеднеет, — сказала девочка и увидела подошедшую Таню с блокнотом. — Вау, да это же Москоу-чика! А где твоя охрана? Не страшно ходить по улицам жуткого замкадья?

— Это труп моей тёти, — указала Пронина-младшая на тело.

— А, ну тогда извини, — пожала девочка плечами и убежала.

— Когда она умерла? — спросила Таня у деда Пахома.

— Да где-то в полдень, — ответил старик. — Жалко, конечно: такая молодая — и уже на том свете. А я такой старый — и ещё на этом. У меня сын старше Женьки, а внук моложе, но старше тебя. Правнуков ещё нет, но коль родится правнучка — назову тоже Женькой, чтобы почтить память, так сказать. А коль родится правнук — всё равно назову Женькой…

Так и не дослушав мудрых размышлений Пахома, любительница бельков написала в блокноте следующее:

Женя умерла 28 июн в 12 00 час утра 1996 г

До 1 сентября было ещё 2 месяца, но Макару и Кате давно пора было подать документы в школу.

— Я не хочу в школу! — уже который раз плакал капризный Эдик. — Там меня будут бить и обижать, как в садике!

— Не будут, — успокоил его приёмный отец. — Мы отдадим тебя в хорошую школу, где ты будешь учиться с хорошими детьми.

— А почему я не могу учиться на дому? — спросил усатик.

— Чтобы ты не только усвоил учебную программу, а и приобрёл необходимые во взрослой жизни социальные навыки.

— Пап, ты же говолил, что социальные навыки плогламмисту не нужны, — подловил Макара Эдик.

— Но ты же не хочешь вырасти злой букой, верно? — вмешалась Катя.

— А зачем быть доблым, если можно банить всех подляд? — произнёс мальчик с недобрым смехом. — Если меня кто-то обидит, я найду его в компьютеле и забаню!

— Вот только сейчас мало у кого есть компьютер, а Интернет есть только у очень серьёзных дядей. Почему ты так уверен, что скоро Интернет будет в каждом доме? — спросила у ребёнка Екатерина.

— Так папа сказал! — ответил Эдик.

— Ах, ПАПА сказал! Так, может, ПАПА и будет учить тебя на дому, раз он такой умный?

— Эдик, ты умный мальчик, поэтому сделаем так: ты соглашаешься ходить в школу, а мы за это купим тебе игровую приставку, договорились? — пошёл на компромисс Макар.

— Холошо. А в школе меня точно не будут бить и обижать?

— Да точно, точно. Все хулиганы остались в садике, в школу идут уже взрослые дети, которые ведут себя прилично, — успокоил нытика программист.

— А там есть дяди-учителя? — поинтересовался усатик.

— Да, есть. Например, учитель физкультуры.

— А он будет меня насиловать в попу?

— Нет, не будет, его за это сразу уволят.

— Это плохо, — разочарованно вздохнул маленький педик.

Но мало было уговорить Эдика ходить в школу, ещё нужно было, чтобы его туда приняли! Директора́ и директрисы Таганского района будто сговорились и под тем или иным предлогом отказывали Эдику и его приёмным родителям.

— Да на лапу они хотят, что непонятного? — прошипела Катя после очередного отказа.

— А может, это из-за усов? — задумался Макар. — Мы как-то не задумывались об этом, но усатый ребёнок — это действительно нечто из ряда вон выходящее.

— Так вот почему директор 777-й школы спросил у Эдика на собеседовании: «Ты почему усы не сбрил, дурик?» — догадалась Катя.

Как оказалось, аномальные усы не могли убрать ни бритвенный станок, ни электробритва.

— Может, шугаринг попробуем? — предложила Катя вечером после нескольких неудачных попыток сбрить Эдику растительность под носом.

— Не хочу шугалинг, я так буду ходи-и-ить! — заревел Черненко.

— Да просто приклеим пластырь завтра утром и скажем, что верхнюю губу поранил, — махнул рукой находчивый Макар.

На следующее утро приёмные родители повели Эдика в 1488-ю школу — последнюю в Таганском районе. У директора были квадратные усы, как у Гитлера, что очень не понравилось бы покойному Матвею Самуиловичу.

— А почему это вы Галактионовы, а фамилия киндера — Черненко? — удивился директор 1488-й школы Рудольф Адольфович.

— Он приёмный, — признался Макар. — Мы взяли его из детдома.

— Вы в курсе, что Черненко — это украинская фамилия? А вдруг это будущий бандеровец? Вы знаете, кто его биологические родители?

— Со слов Ивана Смирнова это брат и сестра из очень неблагополучной семьи, но они оба были русскими, — ответил приёмный отец.

— Ну, слава богу, — успокоился школьный глава. — Только почему у него пластырь под носом? Только не говорите, что киндер поранил верхнюю губу! Я ведь здесь не первый год работаю: я был и учителем немецкого, и учителем рисования, и лучше других знаю, где киндер мог сам пораниться, а где ему «помогли».

— Да не бил его никто, у него там усы! — возмутилась Катя.

— А вот это интересно, — улыбнулся директор, подошёл к Эдику и лично отлепил пластырь. — Ух ты, никогда такого не видел! Ваш киндер принят!

— А как же взятка? — не понял Макар, сжимая в левой руке конверт с 300 долларами.

— ЧТО-О-О? ВЗЯТКА?! ВОН ОТСЮДА, И ЧТОБ ВАШЕГО ДУХУ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО! — моментально рассвирепел Рудольф Адольфович и махнул в сторону выхода.

— Браво, муженёк, теперь нам придётся возить Эдика в другой район! — наехала на Макара Катя уже за зданием школы. — Если его вообще там примут!

— Я слышал, в Пресненском районе небоскрёбы собираются строить, как в Нью-Йорке, давай туда его определим. Там-то уж хулиганам точно делать нечего. А заодно и автомобиль куплю, я как раз решил поднакопить немного денег месяц назад.

— И сколько же ты «поднакопил» за месяц? — вытаращила глаза Екатерина от изумления. — А водительские права у тебя хоть есть?

— Но у меня же есть родительские права. Одна закорючка — и «родительские» превратятся в «водительские», — пошутил Макар впервые за год.

Танина бабушка, она же мать Евгении, плакала на похоронах дочери громче всех. По деревенским обычаям вскрытие проводить не стали (да и некому было), а в свидетельстве о смерти записали, что погибшая утонула сама, без чьей-либо «помощи». К лету территория местного кладбища заросла травой, и кое-где даже ползали гадюки. Нередко случалось так, что пришедшего на похороны приходилось самого хоронить на следующий день после укуса змеи. А однажды, когда гадюк на кладбище развелось особенно много, хоронили хоронившего после того, как тот похоронил похоронившего!

Чтобы отпугнуть опасных рептилий, Пронины развели костёр прямо на кладбище, спалив дотла деревянный крест на соседней могиле и едва не устроив пожар, а после того, как костёр потух, пожарили шашлык в этом месте на кирпичах вместо мангала.

— Грустно, но вкусно, — заметила Таня, пробуя шашлык и глядя на могилу своей тёти.

Все, естественно, выпили, и даже любительнице бельков налили 50 грамм, чтобы как следует почтить память усопшей. На этот раз всем было не до песен.

После похорон почти все пошли домой нетвёрдой походкой, но бабушка Тани с заранее взятой свечкой пошла в церковь, чтобы поставить её за упокой.

«Как же так? — спросите вы. — Разве деревня с церковью не должна называться селом?» Это уже вопрос не ко мне. В иной деревне вообще могут быть жилые многоэтажки, а площадь и население — превышать таковые в маленьком городе. В самом деле, не переименовывать же населённый пункт только потому, что там построили церковь, которой раньше не было?

— У нас со своей нельзя! — строго сказал поп с большим золотым крестом на цепочке, лежащим на огромном брюхе почти горизонтально. — Изволь купить НАШУ свечу, раба Божья, а то Господь покарает!

— И почём свеча? — спросила Танина бабушка.

— Бог не жалует рубли, курс упал ужо до самого ада. Богу угодны доллары, да благословит Он твёрдую валюту.

— Как-то это не по-православному, — засомневалась пожилая женщина.

— Как это «не по-православному»? А это что, по-твоему? — топнул поп толстой ножищей и достал стодолларовую купюру. — Надпись видишь? «IN GOD WE TRUST». А на рублях такой надписи нет, вот дьявол и обесценивает их с каждым днём.

— И сколько долларов нужно? — нахмурилась мать усопшей.

— Здесь же не магазин, — уклончиво ответил толстый священник. — Чем больше пожертвуешь, тем меньше раба Божья Евгения будет мучиться в чистилище и тем быстрее попадёт в рай. А коль пожадничаешь, Господь может разгневаться и вовсе отправить рабу Божью Евгению в ад.

— Да где ж я вам доллары-то возьму, у меня их отродясь не бывало!

— Это уже не проблемы Господа. Поезжай в город, там есть богоугодный пункт обмена валют — там и возьмёшь доллары. Аль ты хочешь, чтобы раба Божья Евгения в ад угодила?

Прошла неделя. Танина бабушка шла по улице по своим делам. Внезапно перед ней остановился чёрный Мерседес, и из открытого окна показалось весьма упитанное лицо того самого попа:

— Раба Божья, куда ты пропала? А как же свеча за упокой?

— Так я ездила за долларами, батюшка, как вы и велели, но рядом с обменником увидала ещё одну церковь, где мне позволили поставить свечку бесплатно, — призналась старушка.

— Это дьявол тебя испытывал, неразумная ты баба! — рассердился священник. — Теперь и тебе, и твоей грешной дочери гореть в аду во веки веков!

— Ох, что же мне теперь делать? — схватилась за голову бедная бабушка.

— Покайся, пока не поздно! Господь милостивый и отпустит тебе любой грех, коль ты пожертвуешь нашей церкви по 1 доллару за каждый день прожитой жизни на грешной земле.

— Сколько?! — охнула мать усопшей.

— Ах да, Бог любит троицу, так что по 3 доллара за каждый день жизни.

— Но в одном только году 365 дней!

— Не забывай, раба Божья, и о високосных годах! И помни, что Господь всё знает и всё видит!

— Да я за весь дом столько не выручу, — опустила голову Танина бабушка и тихо заплакала.

— Вот так чертям и молвишь, когда будешь заживо вариться в котле вместе с рабой Божьей Евгенией, — отрезал поп и уехал на своём освящённом Мерседесе.

В разгар лета Эдик носился по общей комнате, танцуя под полумультяшный клип «Зайка моя» по МУЗ-ТВ и то и дело наступая на собачьи какашки. Почему-то подобные клипы всегда вызывали у детей больший восторг, чем обычные мультики.

— Киска моя — я твой котик! Писька моя — я твой лотик! Ты педофил — я лебёнок! Ты зоофил — я котёнок! Ты клокодил — я Чебулашка! Ты коплофил — я какашка! Ты онанист — я полнуха! Ты сутенёл — а я шлюха! — пел усатик, подпрыгивая и смеясь.

Но скоро клип подошёл к концу, и Эдик заплакал. Далее последовала песня группы «Комбинация», но до «Зайки» ей было далеко:

Твоя вишнёвая «девятка»
Меня совсем с ума свела,
Твоя вишнёвая «девятка»
Покой мой напрочь отняла…

— Решено! — ткнул пальцем Макар в экран телевизора. — Купим вишнёвую «девятку», чтобы катать сына в 470-ю школу в Пресненском районе. Я договорился, его уже приняли в 1-УГ класс.

— Ты хотел сказать, «в 1-Г»? — робко переспросила его Катя.

— Нет, — ответил её муж. — Ладно, я пошёл, мне ещё водительские права нужно купить, а то без них за руль и не сядешь.

— Дипломы, дипломы, свежие дипломы! МГУ, МГТУ, МГИМО, РУДН! Красный диплом — 10 миллионов, синий — 5 миллионов! Подходим, покупаем! — весело кричал модный парень в подземном переходе неподалёку.

— А водительские права есть? — поинтересовался проходивший мимо Макар.

— Тише ты! — сердито шикнул на него продавец дипломов. — Разве ты не знаешь, что права не покупают в переходе, а получают после автошколы?

— Нет у меня времени на автошколу, мне через полтора месяца сына в школу возить надо.

— Так вози без прав, в чём проблема? — пожал плечами парень. — А если гаишники тормознут — просто дай на лапу, делов-то!

— Но они могут записать номерной знак моего автомобиля и останавливать меня каждый раз, — возразил программист. — И размер взятки может возрастать в арифметической, а то и в геометрической прогрессии!

— Так едь без номеров и всякий раз говори, что ты только купил тачку. А лучше купи именной номер, как будто ты новый русский — тогда и тормозить тебя побоятся.

— Новый русский на «девятке»? — задумался Макар. — Почему бы и нет? Ладно, спасибо за совет, я пошёл.

— Какой «спасибо»?! «Спасибо» в трусы стриптизёрше не засунешь, 100 косарей гони за консультацию! — нахмурился торгаш корочками.

— А если не отдам, что будет? — спросил Галактионов, даже не дрогнув. — Сам будешь бить меня или рэкетиров позовёшь?

— МИЛИЦИЯ! — заверещал продавец во всё горло. — ЭТОТ ГРАЖДАНИН ХОТЕЛ КУПИТЬ ПРАВА!

— Ладно, ладно, — струсил Макар и достал деньги из кармана. — Держи 100 тысяч.

— Кто кричал? — бегом спустился в переход милиционер, который, по всей видимости, патрулировал улицы.

— Это я кричал, — глазом не моргнув, соврал программист. — Этот гражданин дипломы продаёт.

— Да?! И почём диплом МЮИ МВД? — проявил патрульный внезапный интерес.

— Вам за 3 миллиона отдам, — подмигнул парень.

— Да у меня уже есть, зачем мне ещё один? — хмыкнул сотрудник милиции. — Правда, я за 3000 баксов брал, а щас это лямов 15...

Пока продавец дипломов и милиционер вели непринуждённую беседу, Макар тихо ушёл, ругая себя и думая, а стоило ли вообще отдавать этому типу 100 штук на пустом месте. Но и просить деньги обратно тоже как-то неудобно, особенно в присутствии человека в погонах.

Через полчаса приёмный отец Эдика вошёл в просторное здание с множеством новых отечественных автомобилей, готовых к продаже.

— Коллектив автосалона «LADA» приветствует вас! — выбежал ему навстречу мужчина средних лет в униформе и поклонился. — Чего изволите? Чай, кофе, что-нибудь покрепче?

— Это же автосалон, а не кафе, верно? — спросил программист.

— Вы совершенно правы! — произнёс лакей с таким восторгом, будто Макар дал правильный ответ в финале «Своей игры» и выиграл главный приз.

— Мне, пожалуйста, ВАЗ-2109 вишнёвого цвета в базовой комплектации.

— Вам исключительно повезло! У нас как раз остался последний экземпляр интересующего вас автомобиля!

Макар посчитал в уме вероятность такого «везения» и улыбнулся, после чего достал из секретного внутреннего кармана широких штанин солидную пачку денег и пересчитал. Не хватало ровно 100 тысяч (около 20 долларов).

— Я сейчас быстро сбегаю домой и принесу всю сумму, — сказал покупатель и поспешил к выходу.

— Не хотел вас расстраивать, глубокоуважаемый гость, но буквально минуту назад нам как раз позвонили и сообщили, что хотят забрать именно ВАЗ-2109 вишнёвого цвета! Боюсь, если вы нас покинете хоть на миг, автомобиль придётся продать ему! — умоляющим тоном сказал мужчина, чуть не падая на колени. — Но нам хотелось бы отдать нашу красавицу в надёжные руки, то есть вам!

— Но у меня не хватает денег, как же быть? — растерялся Макар.

— Не беда, ведь вы можете взять автомобиль в кредит прямо сейчас всего под 99 процентов годовых! И можете не торопиться, платите каждый месяц по чуть-чуть в течение нескольких лет, а на сэкономленные деньги лучше съездите на этой красавице отдыхать за границу!

— Мне надо подумать, — схватился за голову программист. — 99 процентов годовых, несколько лет...

— ОН УЖЕ ИДЁТ К НАМ! — показал услужливый мужчина куда-то пальцем. — Он хочет купить вашу машину, поторопитесь! Подпишите здесь, здесь и здесь, и автомобиль ваш!

В три прыжка Макар подбежал к столику с кучей бумажек и поставил несколько подписей на месте галочек.

— ПОЗДРАВЛЯЮ! — пожал ему руку лакей и чуть было не поцеловал её. — Можете теперь не торопиться, осталось лишь оплатить совсем небольшой первоначальный взнос — и катайтесь в своё удовольствие!

Но перенесёмся в небольшой подмосковный райцентр. Танина бабушка медленно брела по одной из грязных улиц городка и несла драгоценности: золотые кольца, цепочки, серёжки, принадлежавшие ЕЁ бабушке и купленные ещё до революции. Все эти семейные реликвии должны были перекочевать в ломбард лишь затем, чтобы вырученные доллары достались деревенской церкви в качестве платы за отпущение грехов.

Здание ломбарда находилось по другую сторону шоссе, проходящее через райцентр. Светофоров здесь не было, зато была «зебра», по которой можно было спокойно перейти дорогу.

Старушка не спеша переходила дорогу, оглядываясь на всякий случай по сторонам. Справа со скоростью не более 40 км/ч приближалась единственная машина. Сейчас она притормозит, и...

БУМ! ХРЯСЬ!

Макар Галактионов прикусил губу от досады. Чудом выехав из Москвы без прав на «девятке» с «блатными» номерами (на которые остались деньги после первоначального взноса за машину) в относительно сельскую местность, он расслабился и, увидев бабку на дороге, перепутал педали. Вместо того, чтобы затормозить и пропустить пожилую женщину, он ускорился, сбил её так, что она пролетела метров десять, а потом ещё и переехал старушку.

Если насмерть собьёшь одного человека в GTA не на глазах у копа — не получишь даже одной звезды, но в реальной жизни всё гораздо серьёзней, и даже горе-водитель это понимал. Оставаться на месте ДТП точно не вариант — не садиться же в тюрьму из-за какой-то бабки, которой всё равно жить оставалось всего ничего.

К счастью, момент аварии вроде бы никто не видел (людей поблизости больше не было), но городок всё же не был безлюдным, а образовавшаяся вмятина на капоте и тем более именные номера «МАКАР» на «девятке» наверняка не остались бы без внимания. Что было дальше — история умалчивает, но я слышал, что пять лет спустя в пруду неподалёку водолазы нашли затонувший автомобиль, весь покрытый илом и водорослями.

Узнав о гибели бабушки, Таня Пронина написала в блокноте:

Бабушка умерла 25 июл 3 ч. дня 1996 г

26 июля. До Великого Предательства оставалось ровно 18 лет. В коммуналку вошёл мертвенно-бледный Макар.

— Ну где ты так долго пропадал? — бросилась к нему жена. — Зачем ты вообще поехал в это Подмосковье?

— Хотел купить школьные принадлежности для Эдика, — ледяным голосом ответил муж.

— Зачем? Они же здесь на каждом углу!

— Хотел сэкономить. Говорят, за МКАДом всё дешевле. Заодно и попрактиковаться в вождении хотел.

— И где эти принадлежности? Ты где шлялся всю ночь?

— Ты только не переживай. Милиция не приходила?

— Нет, а почему она должна была прийти? — спросила Катя и тоже побледнела.

— Так... Просто так. Просто так, — пробормотал Макар, уставившись в пол.

— Всё-таки тормознули гаишники?! — ахнула Екатерина.

— Нет, — замотал головой муж, продолжая смотреть в пол. — Я... Я автомобиль помял...

— Всё-таки врезался во что-то?

— Нет.

— В тебя врезались?

— Нет, я врезался, но не во что-то.

— Как можно врезаться НЕ во что-то?

— Я врезался в кого-то. Правда, после столкновения эта «кто-то» стала «чем-то». И нет у нас больше автомобиля.

— Отлично сэкономил, браво! — саркастично вскрикнула Катя. — Школьных вещей нет, машины нет — только ты есть!

— Не только я, — промямлил Макар, опустив голову ещё ниже. — Ещё кредит на автомобиль есть.

— ПИЗДЕЦ! Ты же говорил, у тебя хватало денег на машину!

— Пиздец! Пиздец! — повторил Эдик за приёмной мамой и расхохотался.

— Ну вот, чему ты ребёнка учишь? — резко сменил тему приёмный отец, воспользовавшись моментом.

Надо сказать, что с каждым годом программирование становилось всё более востребованным, да и уровень Макара в этой области не стоял на месте, поэтому уже в 1996 году он зарабатывал очень даже неплохо. С учётом квартплаты и кредита на утерянный автомобиль денег у Галактионовых было в обрез, но жить ещё можно было.

Но беда не приходит одна. Впервые за год с небольшим член шахматной банды Филя Филидор пришёл к нам второй раз за месяц. На его новой футболке красовалась надпись «Ходи gh — и фланг весь наш», а ниже была нарисована такая позиция:

— Добрый вечер, а что это значит? — почти пропел я, ибо моё любопытство в тот момент перевесило страх перед опасным ПеШАком.

— Белые здесь должны пойти gh, ёпта, — доступно объяснил Филя. — То есть рубить слона не ферзём, не конём, а именно пешкой.

— Ну это логично, а в чём подвох? — не понял я.

— Ты чё, бля, не видишь, какой это антипозиционный ход, ёпта? Белые сами себе портят пешечную структуру на королевском фланге — чем тебе не подвох, ебанько?

— Ради такой матовой атаки не грех и фигуру пожертвовать, не то что пешки испортить. Видно же, что после 1. gh Фf6 2. Ке4 Фd4 3. c3 чёрным остаётся только сдаться.

— Самый умный, бля? Чё до футболки доебался, мат давно не получал? Так это я мигом, — пригрозил бандит, и я испуганно замотал головой. — А где этот, как его, второй чушпан?

— Смею предположить, что речь обо мне, — учтиво заметил Макар.

— О тебе, о тебе. Думал, никто не узнает, что ты бабку насмерть сбил?

— В тот момент мои мыслительные способности оставляли желать лучшего, — промямлил программист и покраснел. — Но милиция же не узнала?

— Ещё как бы узнала, блядь, если б не мы, водятел хуев! Хорошо, ебать, что у бабки нет чётких родичей, а то стал бы ты жмуром ещё до приезда мусоров!

— Признаю, я совершил ужасный поступок и глубоко раскаиваюсь, но прошлое уже не изменить, — развёл руками Макар, не зная, как и благодарить Филидора.

— Ну ясен хуй, что ты накосячил, — презрительно хмыкнул лысый внук покойного деда Матвея. — С тебя 10 штук за беспокойство.

— Всего-то? — обрадовался было Галактионов: за 10 тысяч рублей в то время даже шахматы нельзя было купить.

— Да, 10 штук баксов.

— А, долларов...

— Но если 10 штук зелени для тебя — «всего-то», мажор ты ебаный, тогда с тебя 50 штук. Не отдашь бабло до сентября — отдашь органами.

Когда дверь захлопнулась за Филей Филидором, скупая мужская слеза прокатилась по правой щеке бедного Макара и затекла прямиком в носогубную складку. Заработать 50000 долларов до сентября невозможно было даже для программиста, даже если работать 24/7 и не тратить ни рубля.

Приёмный отец Эдика вышел на балкон и открыл окно. Вид с пятого этажа на Калитниковское кладбище едва ли мог добавить Макару оптимизма. Он вспомнил формулу свободного падения S=gt²/2 и выглянул вниз. До земли не было и 20 метров, но и сопротивление воздуха никто не отменял, так что падение с 5 этажа заняло бы без малого 2 секунды. А с малым (Эдиком) — тоже 2 секунды. Но если они оба разбились бы, все несусветные долги повесили бы на жену, так что если уж прыгать из окошка — то всей семьёй. И катафалк был бы не нужен, если б можно было обойтись без морга — кладбище через дорогу.

СТОП! Разве 50000 долларов сто́ят трёх человеческих жизней? Конечно, нет! Да если Макар, Катя и я отдадим всего по одной почке...

— А я-то здесь при чём?! — возмутился я. — Мне обе почки ещё пригодятся!

— Ты живёшь в нашей коммуналке, — объяснил программист-компьютерщик. — И за наш счёт.

— Да найду я работу, сколько раз можно говорить! — сорвался я. — Просто сейчас тяжёлый период — лихие девяностые, сам понимаешь. И вообще, на меня ты тратишь даже меньше, чем на жену и Эдика, а пользы от меня куда больше! Иногда я готовлю для вас всех, иногда стираю, иногда убираю, иногда даже с вашим Эдиком сижу, когда вам двоим куда-то надо! А почему, собственно, не вырезать почку у Эдика? Детские органы ценятся на чёрном рынке даже больше, чем взрослые! Его почки хватит, чтобы закрыть все ваши долги!

— А ведь и правда... — задумался Макар.

— А я маме ласскажу, что вы хотели мою почку плодать! — вмешался усатый мальчик во взрослый разговор.

— Ладно, до сентября время есть — авось какой-нибудь рояль в кустах подвернётся, — вздохнул Макар и вернулся к работе. Но теперь более чем достойный доход от программирования казался ему жалкими копейками.

Но в кустах не было ни рояля, ни пианино, ни какого-либо другого музыкального инструмента, который мог бы одним махом решить столь серьёзные финансовые проблемы. Принять участие в каком-нибудь телешоу и выиграть главный приз? Так Макар даже кривляться на камеру не умеет, у него скучное лицо — ему никто денег не даст, ведь его даже не пустят на передачу. А вот стать автором вопросов для какой-нибудь телевикторины уже реальнее, но пока их будут рассматривать... Да и ЧТО присылать? ГДЕ хорошо платят за вопросы? КОГДА он получит деньги?

Глава семьи включил телевизор. Надеюсь, вы поняли намёк, какая именно передача шла в тот момент, но за столом не было ни Друзя, ни Бурды, ни прочих знаменитых знатоков. Капитаном команды ноунеймов был крайне несимпатичный усатый мужчина в очках Георгий Жарков. Послышался «божественный» голос ведущего:

— Против вас играет пенсионер Ерофей Павлович, пгт Ерофей Павлович. Внимание, странные предметы на чёрном ящике!

Под характерную музыку на игровой стол поставили поднос на чёрном ящике, на котором были большая рыба, шахматный ферзь и какая-то мазь. Также к подносу прилипли грязь с улицы и чьи-то сопли.

— Фу! — сморщила нос неизвестная девушка из команды, назвать знатоком которую язык не поворачивался.

— Перед вами, госпожа Ва́гина, не «фу», а предметы, которых объединяет один очень любопытный признак, — осадил её строгий голос Ворошилова. — Внимание, вопрос: что в чёрном ящике?

За столом началось невнятное бормотание и шушуканье:

— Рыба, шахматы и мазь...

— Надо думать, где тут связь...

— Это точно не карась!

— А к чему здесь эта грязь?

— Дай подумаю, не лазь!

— Чё командуешь, как князь?

— Может, ты чё скажешь, Вась?

— О, ребята, это ЯЗЬ! Здоровенный, ЗДОРОВЕННЫЙ Я-А-АЗЬ! — догадался самый смышлёный знаток.

— Минута прошла, кто будет отвечать? — громогласно прозвучал голос ведущего. — Господин Жарков, у вас готов ответ?

— Д-да, господин ведущий, — соврал побледневший капитан. — Осталось только сформулировать его. Значит, перед нами язь, ферзь и мазь. Сейчас-сейчас, я просто волнуюсь... Итак, язь, ферзь и мазь — что же их объединяет? Мы знаем, что язь — это рыба, ферзь — шахматная фигура, а мазь...

— ВНИМАНИЕ, ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ! — перебил знатока Ворошилов.

— Но господин Жарков ещё не кончил! — вступился за него усатый адвокат.

— Господин Барщевский, на кону важное очко, и оно не любит ждать, пока кто-то кончит! — осадил его суровый голос. — Господин Жарков, вы правильно заметили, что перед вами язь, ферзь и мазь, но вы забыли про грязь и слизь!

— Какая слизь, господин ведущий? А, вот эти сопли? — хлопнул капитан себя по лбу.

— Это не «сопли», как вы изволили выразиться, а носовая слизь. Улавливаете закономерность?

— ТОЧНО! Все эти предметы заканчиваются на -зь! — выкрикнул кто-то из знатоков.

— ТИШИНА В ЗАЛЕ! Господин Жарков, теперь вы догадываетесь, ЧТО в чёрном ящике?

— А что, есть ещё какое-то слово, заканчивающееся на -зь? — задумался усатый капитан.

— Да, господин Жарков, есть! Откройте чёрный ящик!

Главный знаток в команде с недоумением заглянул внутрь. На дне ящика лежало прямоугольное зеркало. Капитан увидел своё отражение и заморгал, нервно шевеля усами.

— Правильный ответ — МРАЗЬ! И счёт становится 6:4 в пользу телезрителей!

— Макар, тебя убьют скоро, а ты всё телевизор смотришь, не стыдно? — решила попилить его жена на самом интересном месте, чтобы не расслаблялся. В этот момент на экране разгорался нешуточный скандал с визгами и недовольным похрюкиванием.

— Спасибо, что напомнила, — холодно отозвался муж и от злости выключил телик.

А как поживали Пронины в Пронино? После убийства Евгении соседка Фрося остыла и даже немножко подобрела. Первое время она даже хотела оформить явку с повинной, но потом протрезвела, снова выпила и забыла о случившемся. Она жила в доме одна и держала хозяйство, и периодически ей нужна была мужская помощь.

— Вась, а Вась! — окликнула она однажды Таниного дядю через забор.

— Чего тебе, морда соседская? — недовольно отозвался тот.

— Да подсобить надо, я одна не справлюсь.

— Так найди себе постоянного мужика, а не на одну ночь!

— Ну пожа-а-алуйста! А я тебя самогоном угощу, — весело подмигнула Ефросинья.

— Эх, чего не сделаешь для хорошего человека! Ладно, чё там у тебя случилось?

— Да вот в курятнике главный петух что-то совсем перестал поддерживать порядок, да и другие петухи с ним уже не считаются. Мало того, они теперь топчут не кур, а друг друга, представляешь! Куры тоже с ума посходили, собственные яйца клюют! В общем, я решила зарубить главпетуха — глядишь, остальные птицы перестанут чудить.

— А это, часом, не птичий грипп? — предположил дядя Вася.

— Скажешь тоже, ты ещё скажи, что свиной грипп бывает! — рассмеялась соседка и провела его к курятнику. — Видишь вот этого чёрного исполина с большим гребнем? Это и есть главный. Его зовут Админео Лурка.

— Как-как? Админ Неолурка?

— Не Админ, а Админео, это итальянская порода, — важно выпятила грудь Фрося, будто она лично вырастила этого петуха в Италии и привезла сюда.

— Chicchirichi! — произнёс главарь курятника.

— Хуясе, он даже кукарекает по-итальянски! — вытаращил глаза Василий, зашёл в курятник и ловко схватил самого большого чёрного петуха. — Фроська, неси топор, сейчас у нас станет одним макаронником меньше!

Местом казни единогласно выбрали старый пень в огороде, который Ефросинья так и не выкорчевала. Сосед крепко прижал левой рукой тушку Админео Лурки к ровной поверхности пня, а правой резко взмахнул топором: ТЮК! Дядя Вася увидел, как голова петуха упала на землю, и выпрямился с довольным видом, как бы демонстрируя, какой он профи по части отрубания голов петухам.

— ОН УБЕГАЕТ! — взвизгнула Фрося, показывая куда-то пальцем.

И действительно, big black cock не захотел так быстро уходить на тот свет и побежал по двору без головы! Кровь из шеи Админео вытекала наружу и оставляла след, он то и дело вреза́лся то в сарай, то в дерево, но и не думал останавливаться!

Уж чем Ефросинья и могла похвастаться, так это красивыми аккуратными грядками у себя на огороде. Но это пока по ним не пробежался безголовый петушок. Но если пернатый Админео лишь делал грядки неаккуратными, то бежавший за ним Василий попросту уничтожал их своими ножищами.

— Ебать-копать, опять копать! — охнула соседка. — Стой, дубина, погляди, что ты натворил!

— А я чё, я ничего, — остановился мужчина средних лет, пожав плечами. Обезглавленная птица продолжала хаотичный бег по огороду.

— Кажись, у меня в сарае капкан завалялся, — вспомнила Фрося. — Щас я его в проходе поставлю, а ты загонишь туда петуха, понял? Только аккуратно!

Женщина перерыла весь хлам в сарае и наконец нашла капкан, но не медвежий, а заячий — поменьше. Установив его в узком проходе между забором и теплицей, она снова крикнула дяде Васе. Тот продолжил вытаптывать грядки в беготне за петухом, да ещё и пинал землю в его сторону, как бы задавая Админео нужное направление.

Так продолжалось минут десять, не меньше. Запыхавшийся Василий остановился и оглянулся вокруг. Огород выглядел так, будто по нему пробежалось стадо слонов. Не украшал грядки и лежащий повсюду петушиный помёт.

ЩЁЛК! Админео Лурка сам забежал за теплицу и угодил в капкан, который теперь крепко держал его правую лапу. Но безголовый петух всё бился и трепыхался, и наверняка бы раскудахтался от боли на всю улицу, будь у него чем кудахтать. Ефросинья побежала за топором, пока дядя Вася отрешённо наблюдал за чёрной тушкой, которая уже будто бы слабела и успокаивалась, смирившись с неминуемой гибелью.

Наконец петух упал и забился в конвульсиях. Подоспевшая Фрося положила топор, поплевала на руки, подняла топор над головой обеими руками и со всего размаху...

Но в этот момент чёрная тушка вскочила и так резко дёрнулась, что вырвалась из капкана с оторванной лапой! Василий рефлекторно прыгнул за петухом без головы, поскакавшим на одной лапе, и его шея оказалась на месте птицы в тот самый миг, когда остриё топора с большой скоростью опускалось на землю!!!

На следующий день в блокноте Тани Прониной появилась следующая запись:

Дядя Вася умер в 13 авг 2 ч день 1996 г

На похоронах Таня, мама и дядя Лёха молча ели жареного петуха — того самого, который доставил столько хлопот. Накануне добрая соседка Фрося не стала спрашивать с них за испорченные грядки. Наоборот, она извинилась перед семьёй за убитого Василия и подарила им уже ощипанную тушку Админео Лурки. Танина мама хотела было побежать к участковому и сдать убийцу брата, но мудрый Алексей остановил её, ведь стучать в деревне даже по такому поводу было не по понятиям — за это односельчане перестали бы их уважать. В свидетельстве о смерти написали: «Поскользнулся, упал шеей на топор, потерял сознание, не очнулся — труп».

19 августа маленькому Эдику исполнилось 7 лет, но приёмным родителям было не до праздника. Вместо подарка и торта со свечами Макар купил на последние деньги школьные принадлежности, но одна вещь порадовала будущего первоклассника даже больше, чем анальная игрушечная пирамидка: это был дневник с изображением красавчика Лёши Навального! Целый день усатик целовал и обнимал дневник, представляя своего кумира, и будь он вдвое старше, обязательно погонял бы лысого, глядя на Алексея.

— Будешь хорошо учиться — такой дневник у тебя будет каждый год, — пообещал программист, не зная, проживёт ли он ещё хотя бы месяц.

— УР-РА-А-А! — обрадовался Эдик, будучи на седьмом небе от счастья.

— Как ты сказал, сынок? — вдруг замер Макар на месте.

— Я говорю: УР-РА-А-А!

— Ты выговариваешь «Р», да это же двойное «ура»! Ох, ну хоть перед смертью порадуюсь... — вздохнул приёмный отец.

— Не переживай, пап! — успокоил его Эдик. — Главное, чтобы Лёша Навальный не умер — вот тогда я по-настоящему расстроюсь...

В буквальном смысле DEADline был назначен бандитом на сентябрь, но сентябрь — понятие растяжимое, как и анальное отверстие юного Черненко. 1 сентября, однако, в школу никто не пошёл. Знаете, почему? Потому что 1 сентября выпало на воскресенье.

Рано утром 2 сентября учительница начальных классов собрала во дворе 470-й школы своих новых первоклашек в кучу перед торжественной линейкой. Её подопечные были какие-то отмороженные, невесёлые, грязные, неопрятные и смотрели куда-то в землю.

— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! — начала учительница свою речь. — Меня зовут Ульяна Гавриловна, я буду вашей учительницей до 3-го класса. Всего в школе 11 классов, но учиться вы будете 10 лет, поэтому через 4-й класс вы «перепрыгнете». Наш 1-УГ класс специально создан для особенных детей, которых били и обижали в детском саду только за то, что они не такие, как все. Дети, поднимите руку, кого обижали в садике!

Все послушно подняли руку, кроме Эдика.

— А тебя разве не обижали другие дети? — удивилась Ульяна Гавриловна. — Да у тебя же на лбу написано, что обижали!

И правда, двумя минутами ранее дети из параллельного класса прижали бедного Черненко к кирпичной стене и написали ему фломастером на лбу «ЛОХ». Усатый мальчик тихо заплакал: он так хотел забыть всё, что происходило с ним в садике, и начать жизнь с чистого листа, а плохая училка взяла и задела его за живое! Но тут из-за кустов вылез усатый мужчина в очках:

— Извините за беспокойство, можно мне этого мальчика буквально на пару слов?

— Вы — тот дядя из «Что? Где? Когда?»! — с удивлением узнал Эдик Георгия Жаркова и побежал к нему.

— Только быстро, нам уже пора идти на линейку! — крикнула учительница усатому мальчику вдогонку.

Что было дальше, история умалчивает, но у меня сохранились фотографии семилетнего Эдуарда и дяди из ЧГК, позвавшего его с самыми добрыми намерениями:

Глава 9

Если бы в 1997 году в России существовало «слово года», то этим словом наверняка стал бы «ухажёр», ведь именно тогда Майк Тайсон решил полакомиться таким мягким и сочным ушком своего соперника. А абрека-кукарека Мастурбека непременно порадовала бы новость о первой клонированной овечке Долли, ведь та вряд ли смогла бы сказать кому-либо, что ей «делали трах-трах».

Принцесса Диана вела здоровый образ жизни, а годящаяся ей в прапрабабушки Жанна Кальман только и делала, что курила и выпивала. И что вы думаете? Леди Ди пережила долгожительницу на целых 27 дней! Да здравствует ЗОЖ!

Уже прошло 4 месяца после смерти Макара Галактионова, но я всё никак не мог поверить, что его больше нет с нами. И даже его могила на пресловутом Калитниковском кладбище не могла переубедить меня.

О мёртвых либо хорошо, либо ничего, поэтому, уважаемые слушатели, прошу встать и почтить память моего друга минутой молчания.

В коммунальной квартире остались жить я и вдова Катя. Сколько ссор и скандалов было у неё с покойным Макаром, сколько раз Екатерина желала ему смерти в порыве гнева! Но когда её муж действительно погиб из-за долга бандиту Филе Филидору, она долго плакала, кричала и даже билась головой об стену. Видя горе бедной женщины, добрые соседи даже не стали вызывать милицию, хотя Катя ещё несколько ночей после трагедии не давала им спать подобными выходками.

«Катя, если ты не перестанешь шуметь по ночам, я буду вынужден вызвать милицию», — помню, всё-таки сказал я в сентябре 1996 года. «Тебя тут никто не держит. Что-то не нравится — выметайся отсюда», — помню, ответила Катя сквозь слёзы. «Ладно, можешь и дальше горевать», — со вздохом признал я тогда свою неправоту. Если что, спали мы в разных комнатах: я — в тесной комнатушке площадью 4 м², Катя — в 24 м².

Но главным показателем горя Екатерины стал тот факт, что она совсем забыла про приёмного сына Эдика и забила на него! А член клуба ЧГК Георгий Жарков не упустил момент и быстренько оформил опекунство над усатым мальчиком ещё осенью 1996-го и забрал его жить к себе. А жил Жора Жаркий всего в километре от 470-й школы, куда приняли Черненко, что было очень удобно.

Конечно, Эдику не нравилось жить с новым дядей, но у него не было выбора. А почему не нравилось? Да потому, что у жирного усатого очкарика были проблемы с эрекцией, а Виагры в России тогда ещё не было! Ну какой толк мальчику от вялого сморщенного корнишона, когда в его попе спокойно поместился бы член здорового двухметрового негра? Но справедливости ради стоит отметить, что юный Эдвард хорошо учился не в последнюю очередь благодаря новому приёмному отцу, который не зря играл в ЧГК и знал всю школьную программу практически наизусть.

Тем временем Таню Пронину выгнали из деревенской школы за неуспеваемость, при том что она была на несколько лет старше своих одноклассников. Последней каплей стал урок английского языка. «Не рановато ли для первоклашек, которые только начали изучать русский язык по букварю?» — спро́сите вы. «Это вопрос не ко мне, а к составителям школьной программы», — отвечу я. Так что же такого случилось на том злополучном уроке?

— Пронина, переведи вот эти два предложения из учебника: «She have a cat. Her cat is big and fat», — велела учительница.

— «Она имеет... э-э-э... кота. Хер кота... есть большой и толстый», — с трудом выдавила Таня, чем здорово повеселила остальных детей.

— Это не «хер» кота, а «её»! — рявкнула женщина, едва не стукнув глупую ученицу указкой.

— Её хер? — удивлённо переспросила первоклашка-переросток.

— ЕЁ КОТА!

— Хер её кота, я так и сказала, — пожала плечами девочка и всё-таки получила указкой по голове. Зумеры тогда, небось, у своих отцов в яйцах бы перевернулись, если б узнали, что в то время учителя могли безнаказанно бить школоту.

— По-русски мы не говорим «есть»! Просто «Её кот — большой и толстый»! Поняла, Пронина?! — прикрикнула учительница.

— П-поняла...

— И не «Она имеет кота», а «У неё есть кот»!

— Н-но вы же с-сказали, что м-мы не говорим «есть»... — растерялась бедная девочка.

— Хер с тобой, «У неё кот» тоже можно! — пошла женщина на компромисс. — Только не говори «есть», этот глагол на русский не переводится! Ты можешь хоть одно предложение правильно перевести, чтоб я тебе хоть тройку поставила?! Хотя бы вот это: «I want to eat».

— Я х-хочу... — ответила Таня и замолчала.

— И всё? А что именно ты хочешь? — не отставала от неё злая училка.

— Б-белька, — промямлила девочка и заплакала.

— Ладно, давай ещё раз, — слегка успокоилась Прасковья Пахомовна. — Читай внимательно: «His pen is blue». А теперь переводи.

— Его пенис есть... Его пенис — синий.

— КАКОЙ ЕЩЁ ПЕНИС! ТЫ ЧЕМУ ДЕТЕЙ УЧИШЬ, БЕССТЫДНИЦА! — снова рассердилась учительница не на шутку. — Ну хоть одно слово переведи, хоть три с минусом тебе поставлю! Как «father» переводится?

— «Толстый хер».

— А как «brother» по-русски?

— «В рот хер».

— ДОВОЛЬНО! — рявкнула женщина и так стукнула ладошкой по парте, что чуть не сломала её. — Я ИДУ К ДИРЕКТОРУ! ТОЛЬКО О ХЕРАХ И ДУМАЕШЬ, ПРОСТИТУТКА МАЛОЛЕТНЯЯ!

«Да уж, не быть мне переводчицей», — с грустью подумала Таня Пронина.

— Да не кисни, Танюх, меня тоже со школы выгнали после шестого класса! — стал утешать племянницу дядя Лёха в её 11-й День рождения.

— Так вас после шестого класса выгнали, а меня — с первого-о-о! — жалобно протянула именинница.

— Ну и что? Сто лет назад многие вообще ни читать, ни писать не умели, но всё равно людьми выросли, — успокоил её Алексей. — И вообще, знания — это не главное. Вот если к тебе ночью в тёмном переулке отморозки пристанут, ты ж им не будешь таблицу умножения рассказывать, верно? А аттестат и купить можно.

— Не слушай его, доченька, — вмешалась её мать. — Осенью пойдёшь в школу в другой деревне и в 21 год уже закончишь её. Правда, она в 10 километрах отсюда, и на машине туда не доберёшься, но ты уже большая девочка — будешь ходить пешком.

— Не хочу пешко-о-ом, у меня ножки уста-а-анут! — заверещала Пронина-младшая.

— Так пусть едет на велосипеде, — предложил дядя Лёха.

— Ты совсем дурак? — возмутилась Екатерина Шынгысовна. — Через лес на велосипеде? А если на Таню волки нападут? Они ж весь велик погрызут вместе с ней!

— Мне грустно... — тихо пробормотала девочка.

— Одевайся, сейчас я тебя развеселю, — решительно заявил дядя. — Я в твои годы такие чудеса на турнике вытворял: и топорик, и солнышко, и подъём-переворот!

— Но сейчас же зима, дядя Лёха... — робко возразила Таня.

— Пойдём на улицу, кому сказал! — уже строже велел крепкий мужчина, и через десять минут они вдвоём уже стояли по колено в снегу перед турниками возле школы.

— Ну хорошо, показывайте свой тесачок и звёздочку, — сказала девочка, не будучи турникменшой или турниквумен.

— Э-э-э... Ну я немного не в форме, — признался дядя Лёха. — Всё-таки спирт в моей жизни оказался превыше спорта. Но подтянуться ещё смогу. Сколько там тебе исполнилось? 11? Вот в честь твоего Дня рождения я сейчас подтянусь целых 11 раз! А ты подержи пока моё пальто.

Мужчина снял верхнюю одежду и отдал Тане, оставшись в сапогах, тёплых штанах, свитере и шапке. Смахнув палкой небольшой слой снега с перекладины и поплевав на руки, он подпрыгнул и повис на турнике.

— Считай! — велел дядя племяннице. — Заодно проверю, как ты научилась считать в школе.

— Один, два, три, четыре, пять, шесть...

— Да погоди ты, я ещё не начал подтягиваться! Ладно, я сам посчитаю, — отрезал Лёха и начал сгибать руки, пока не коснулся перекладины подбородком. — Раз!

— Не «раз», а «один», — поправила его девочка.

— Не отвлекай дядю. Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Хэ-э! Семь... Хэ-э-э... В-вос-семь... — с большим трудом сделал мужчина восьмое повторение.

— Дядя Лёха, это вам так тяжело считать до 11? — предположила Таня.

— Д-да, с-совсем з-запамятовал, — соврал Алексей, чтобы племянница не думала, что он слабак. — Ы-ы-ы-ы! Д-д-де-е-ев-вя-я-ть...

— Может, хватит? — сказала любительница бельков, видя, как дядя аж задыхается.

— Нет! Сказал «одиннадцать» — значит, сделаю одиннадцать! О-ох-х-х... Ы-Ы-А-А-А! — издал мужчина такой звук, будто рожал, и рывком поднял себя так, что его нос оказался на одном уровне с перекладиной. Он попытался сделать ещё пару таких рывков, но безуспешно: нос по-прежнему «целовал» металлическую трубу.

Неистовое желание доделать хотя бы десятое повторение сподвигло мужчину использовать мышцы языка на помощь рукам вопреки здравому смыслу. Из последних сил Алексей дёрнулся ещё на пару сантиметров вверх и положил язык на перекладину...

— М-М-М-М-М!!! — вдруг вырвалось истошное мычание из уст недотурникмена.

— Что случилось, дядя Лёха? Вы забыли, какое число идёт после девяти?

— М-М-М-М-М-М-М!!! — задёргался мужчина с примёрзшим к перекладине языком. Его ослабшие руки больше не могли удерживать весь вес, и всё бо́льшая нагрузка стала приходиться на язык. — ЫГЛХ-Х-Х!

Насчёт точности воспроизведения последнего выкрика не уверен, но примерно с такими звуками дядя Лёха упал с турника в снег. Половина языка так и осталась прилипшей к перекладине...

Побелевшая от ужаса Таня подошла ближе к дяде, лежавшему теперь на спине. Кровь обильно выливалась из его рта и стекала по лицу. Увидев, как Лёха терял сознание, захлёбываясь от собственной крови, 11-летняя девочка, не теряя ни секунды, побежала домой. Достав блокнот, который она начала вести ещё с прошлого года, добрая племянница бросила взгляд на настенные часы и наспех записала:

Дядя Лёха 25 января в 3 ч дня 1997

Тем временем у Эдика Черненко из 1-УГ третья четверть была в самом разгаре, а я ещё даже не познакомил слушателей с его классом! За первой партой с усатиком прямо перед учительским столом сидел клоун и дурачок Даниил Кузьмин. У них был уговор: Эдик даёт Дане списывать, а Даня за это его не обижает. Ну, или почти не обижает.

Прямо за ними сидели Рома Ебавый и Юра Сосюра. Они не были совсем уж лохами, и в садике их дразнили только из-за их фамилий. Зато в классе опущенных терпил они быстро стали альфа-самцами и всячески издевались над Эдиком: то цепляли ему на спину бумажку с нехорошим словом, то приклеивали жвачку к волосам на затылке, то просто по очереди пинали его ногами под партой. Черненко неоднократно жаловался на них Ульяне Гавриловне, но учительница то ли не верила ему, то ли просто не хотела лезть в детские разборки.

За третьей партой в этом же ряду сидели девочки Маша Венер и Катя (опять Катя!) Лагно. Первые полгода обе были тише воды, ниже травы и никак себя не проявляли, но впереди было ещё 9,5 лет учёбы, так что у школьниц было всё впереди.

Остальных одноклассников Эдика я представлю чуть позже. Ученики к тому времени уже научились выводить все буквы на уроке письма, и теперь им предстояло очень сложное задание: самостоятельно написать сочинение на тему «Как я провёл (провела) зиму». Смышлёный усатик первым приступил к заданию. Его сосед по парте Даня почесал затылок, заглянул в тетрадь Эдика и замотал головой:

— Не, я лучше двойку получу, но ТАКОЕ списывать не буду.

Вот что смог написать юный Черненко о своих зимних каникулах за урок:

Симпатичные мальчики чуть старше меня лепили снеговика. Я хотел помочь им, но они прогнали меня, а один мальчик дал мне поджопник. Я обиделся и отошёл подальше, но продолжал смотреть, как они лепят снеговика. Сначала они поставили три снежных шара один на другой, потом воткнули палки вместо рук, потом воткнули камни вместо глаз. В конце один мальчик достал большую-пребольшую морковку и вставил вместо носа. Я подождал, пока они уйдут, взял морковку и побежал домой.

Дома меня уже ждал мой новый папа. Он играет в «Что? Где? Когда?» и сразу понял, что я хотел засунуть морковку в свою попу. От ревности он отнял у меня морковку и порезал на кружочки. А у меня попа, а не копилка! Папа достал свой маленький и сморщенный писюнчик и начал водить по нему рукой туда-сюда, чтобы он стал твёрдым и чуть-чуть больше. Я решил помочь ему и взял писюнчик в рот, но он так и не стал твёрдым. Тогда папа просто положил меня на живот, засунул мне в попу четыре пальца и стал водить туда-сюда. Мне было очень приятно.

Мой старый папа умер, но я по нему почти не скучаю. Я скучаю по дяде Мастурбеку и по его большому и твёрдому Писюну с большой буквы.

Потом мальчики на улице спросили меня, куда делась морковка. Я сказал, что не знаю, но они всё равно меня побили. Когда они ушли, я заплакал и пообещал, что когда вырасту, всех их забаню в компьютере.

Свою маму я давно не видел, но у неё вообще нет писюна, поэтому она мне не нужна.

Неравнодушная учительница поставила 5 за отсутствие грамматических ошибок, но в дневнике написала большими красными буквами: «РОДИТЕЛЕЙ В ШКОЛУ!»

— А у меня только один родитель, где я возьму родителя № 2? — спросил Эдик после уроков.

— Ищи где хочешь, но чтобы завтра в школу без родителей не приходил! — строго сказала Ульяна Гавриловна.

— Мама Эдика-педика ушла за хлебом и не вернулась, ха-ха-ха! — пошутил Рома и по пути из класса дал усатому подзатыльник.

— Вот видите, я же говорил, что он с Юрой меня обижа-ает! — захныкал Черненко.

— Ебавый, ай-яй-яй! — помахала задире учительница указательным пальцем. — А ты, Черненко, учись постоять за себя, а то все так и будут тебя обижать.

— Вот как стану админом, тогда они все у меня попляшут! — улыбнулся плакса сквозь слёзы. — А что значит «постоять за себя»? Я и так стою на полу сам по себе, а не вместо кого-то...

— Папа, Ульяна Гавриловна сказала, чтобы завтра ты пришёл в школу и взял с собой маму, — сказал Эдик с порога Георгию Жаркову.

— Мой милый мальчик-красавчик, моя мама умерла два года назад, — ответил знаток и кокетливо подмигнул. — Не хочешь пощекотать мою промежность своими усиками?

— Нет, я имел в виду свою маму, — уточнил мальчик.

— Имел в пизду свою маму? — не расслышал Жора Жаркий. — Ты что, натурал?

— Нет, надо, чтобы завтра в школу пришли ты и моя мама.

— Пупсик, она же сама отказалась от тебя, ты забыл? Я ж не силой тебя у неё отнял, я спрашивал: «Можно я заберу вашего мальчика к себе?» А она тогда рыдала не переставая и думала только о твоём убитом папе, поэтому сказала: «Делайте что хотите».

— Я знаю, но Ульяна Гавриловна сказала...

— Ладно, где там твоя мама живёт? Напротив Калитниковского кладбища, насколько я помню? Я тебя приметил, когда ты ещё в садик ходил, и следил за тобой на улице, очень уж ты мне приглянулся, — признался мужчина с нетрадиционными наклонностями.

В это время мы с Катей выгуливали отвратительного пса Каро-Канна. Нет, не так: это он нас выгуливал, шёл куда хотел и тянул меня за поводок в руке. Видимо, собачье представление о привлекательности совпадало с человеческим, ибо когда он попытался залезть на бездомную суку, она вырвалась, зарычала и укусила бандитского пса за переднюю лапу. А Каро-Канн, не будь дурак, загрыз бедную собачку насмерть. Да, Филя Филидор строго-настрого запрещал нам надевать на его любимого пёсика намордник. Зато несколько минут спустя кровожадный кобель не на шутку порадовал Катю, когда навалил большую кучу прямо посреди тротуара:

— Наконец-то он насрал НЕ в квартире!

И тут пёс что-то учуял и бросился вперёд, заставив меня перейти на бег, а Катя и вовсе не могла угнаться за нами.

— Каро, фу! — кричал я, но непослушная псина и не думала останавливаться. Мало того, Каро-Канн вдруг так резко рванул, что я упал и выпустил поводок.

Нет, я не боялся, что агрессивная собака кого-то покусает. Я боялся, что он потеряется, и когда Филя Филидор об этом узнает — потеряюсь я.

— ДЕРЖИТЕ ПСА! — отчаянно крикнул я, поднимаясь с асфальта, но прохожие лишь отбегали от Каро-Канна в разные стороны. И когда уродливый питомец перебежал оживлённый проспект на красный свет, едва не попав под машину и не устроив аварию, я остановился перед дорогой и тяжко вздохнул. Что теперь будет? Неужели скоро рядом с могилой Макара будет красоваться моя могила?

Конечно, нет, у меня же иммунитет протагониста! Иначе кто бы вам сейчас всё это рассказывал? Но от тяжких телесных не был застрахован даже я, поэтому всё-таки мне было чего опасаться. Дождавшись наконец зелёного света, я без всякой надежды, но с догнавшей меня Екатериной перешёл дорогу и услышал мужской вопль. Но каким же было наше удивление, когда из-за угла нам навстречу выбежал Эдик:

— Мама, дядя Ваня, там Каро-Канн папу покусал!

Георгий Жарков лежал на тротуаре неподалёку и был жив только потому, что успел закрыть шею и голову руками. Злющий пёс готов был разорвать знатока на куски, и даже толстый пуховик не смог защитить мужчину от укусов, хотя и очень смягчил их. Вдвоём с Катей мы с трудом оттащили лютую тварь от Жаркова, и тот с трудом поднялся, после чего промямлил:

— Там это... Маму Эдика в школу... Надо прийти со мной... Это ваша собака? Её надо в поликлинику... Для опытов...

— Р-Р-Р-ГАВ! — оскалил зубы Каро-Канн, будто понял последние слова.

— Мне надо прийти в школу? С вами?! — растерялась Катя. — Мы же с вами даже не знакомы! Ну хорошо, если надо — я приду.

«Я одна, ты один, мы с тобой не знакомы!» — вспомнились вдруг мне слова из песни Тани Пшеницыной. К чему бы это? Это ружьё Чехова или Бондарчука?

На следующий день Георгий Жарков с покусанными руками, Екатерина Галактионова (решившая оставить фамилию покойного мужа) и Эдик стояли в кабинете директора. Ульяна Гавриловна долго размахивала тетрадью мальчика, выкрикивая нелестные отзывы о его сочинении, прежде чем положить её Валентину Романовичу на стол.

— Угу... Угу... Кхм... А вот это уже переходит все... Интересно... Хм... Да, — прокомментировал директор прочитанное им сочинение и поднял взгляд на «семейку». Ни Жора, ни Катя не читали опус приёмного сына, но догадывались, что ничего хорошего там не было. — И куда смотрят органы опеки?

— Валентин Романович, вы, кажется, забыли, кто в этом году больше всех сдал на ремонт школы, — многозначительно улыбнулся Жарков. — И я считаю, что ради любимой школы никаких денег не жалко!

— Хм... Тоже верно, — хмыкнул глава 470-й школы. — Видимо, у Черненко просто богатая фантазия. Но вы полюбуйтесь, что он написал в свои 7 лет!

Игрок ЧГК схватил тетрадь, раскрыл её в том месте, где было сочинение, и пробежал по нему глазами. Катя стояла рядом и тоже прочла «шедевр» Эдика.

— Это всё ложь! — взвизгнул побелевший от волнения усатый толстяк, швырнув тетрадь обратно на стол. — У меня с потенцией всё в порядке! И член у меня нормального размера, просто в квартире холодно было! Можете вызывать органы опеки, мне такие Павлики Морозовы не нужны! Екатерина, забирайте это усатое отродье обратно, я больше не желаю кормить и одевать предателя!

Но Катя застыла на месте, повторяя про себя последнее предложение: «Свою маму я давно не видел, но у неё вообще нет писюна, поэтому она мне не нужна». Эти слова без ножа ранили женщину в самое сердце.

— Лучше б ты остался в детдоме... — тихо пробормотал она. — А ещё лучше б твоя биологическая мать сделала аборт...

— Что вы застыли, забирайте своего гадёныша! — повторил Жарков. — Мне он больше не нужен!

— А мне он тоже не нужен! — крикнула Катя в ответ, дрожа от негодования.

— Я никому не ну-у-ужен! — заревел Эдик и вдруг решительно топнул ножкой. — Не пойду в детдом! Если никто из вас не заберёт меня после уроков к себе домой, я выпрыгну с верхнего этажа в окошко!

— Марш на урок, бестолочь! — рявкнул директор. — Не то я лично отправлю тебя в детдом!

— Но Эдику, огорчившему своим сочинением обоих «родителей», было не до учёбы. На уроке математики у него получился ответ «8=Э», на уроке музыки он спел «Попа может, попа может всё что угодно!». На уроке рисования учительница велела нарисовать какое-нибудь фантастическое животное. И вот что нарисовал юный Черненко:

— Это ещё что за х... зверь?! — воскликнула Ульяна Гавриловна.

— Это членозавр! — ответил Эдик. — Он хочет войти в пещеру, но он слишком мягкий, поэтому у него не получается...

— Давай сюда дневник! Вижу, одного замечания тебе мало!

Мальчик послушно наклонился за портфелем, но его не было на месте! Усатик окинул взглядом аудиторию — портфеля нигде не было видно, но ехидные улыбки Ромы и Юры подсказывали, что тут без Ебавого и Сосюры не обошлось.

— А они спрятали мой портфель! — указал Эдик на них пальцем.

— А голову твою они не спрятали? Живо неси дневник, а то в угол поставлю! — скомандовала учительница.

— Не могу, дневник в портфеле, а портфель спрятали!

— Тогда становись вон в тот угол и подумай о своём поведении. Кому сказала!

Проклиная про себя глупую училку и сжимая в руке воображаемый банхаммер, усатый ученик встал из-за парты, сделал шаг в проходе между партами и... упал — это Юра ловко поставил ему подножку. Дети дружно засмеялись, а Эдик заплакал.

— Ты чего разлёгся, ходить разучился? — без капли жалости молвила Ульяна Гавриловна. — Тогда ползи!

И Эдик послушно пополз по грязному полу до нужного угла. Краем глаза он наконец обнаружил свой портфель у Маши и Кати под партой.

— А-А-А-А, не трогай меня своими грязными лапами, придурок! — взвизгнула Венер, когда Черненко залез под парту, чтобы достать портфель, и лягнула его ногой. Это стало последней каплей для маленького терпилы.

— С меня довольно! Я обещал выпрыгнуть в окошко — и я сделаю это прямо сейчас! — взревел Эдуард, вскочил на ноги, открыл заклеенное окно и выпрыгнул на улицу прежде, чем кто-либо мог его остановить...

А пока Черненко падал с высоты на землю, позвольте мне представить вам учеников 1-УГ класса, сидящих в среднем ряду. За первой партой сидели Максим Стоялов и Стас Занимонцев — оба те ещё мудаки. Кому интересно, можете загуглить их и убедиться самостоятельно, что они из себя представляют.

Вторую парту уже успел провонять своим неконтролируемым газоиспусканием странный (даже по меркам класса) мальчик Акакий Пук. Больше всех нюхать его газы приходилось соседу по парте — маленькому казаху без фамилии, которого звали Жумай, сын Ба. Однако в классном журнале он был записан как Жумай Баович.

За третьей партой сидел самый грязный ученик Гена Ткачёв, который любил грызть ногти и кушать сопли прямо на уроке, а рядом с ним «повезло» сидеть тихой и скромной девочке по имени Илона Маска.

За окном послышался стон. Это Эдик Черненко неудачно приземлился с первого этажа (аудитории для начальных классов в 470-й школе располагались на первом этаже) и умудрился получить травму.

Катя даже не узнала, что её бывшего приёмного сына доставили в больницу с переломом ноги. У женщины были дела поважнее, ведь на днях у неё появился тамагочи!

— Это ещё что такое? — спросил я в недоумении, увидев непонятную электронную штуку.

— Это моя свинка Косарик, за ней нужно ухаживать, чтобы она росла здоровой и прожила как можно дольше, — объяснила Екатерина.

— Какой ещё Косарик?

— Ну не Пятачок же! За пятак даже спички не купишь.

— И какая от него польза?

— Почему обязательно польза? Какая, например, польза от этой картины на стене? — ответила Катя вопросом на вопрос.

— Но у нас нет картины, — пожал я плечами.

— А если была бы, то только дырку на обоях загораживала бы! И вообще, не отвлекай меня, мне Косарика пора кормить, — отмахнулась женщина и нажала несколько раз на кнопочки.

— Так за свиньёй убрать надо было, а не кормить, — неуверенно сказал я, заглянув в экранчик. — А ты накормила Косарика его же экскрементами.

— Да? — растерялась Катя. — Ну свиньи же жрут своё говно, их сердце даже человеку будут пересаживать...

Настало время обеда, но моя соседка по коммуналке и не думала вставать с дивана в общей комнате. Виртуальная сорокапиксельная хрюшка становилась всё капризнее и не позволяла хозяйке отвлекаться на реальную жизнь. Пришлось мне в этот раз становиться у плиты и готовить самому.

— Вань, мне не насыпай, я не голодная, — сказала задротка, не отрываясь от тамагочи, когда обед был готов.

— Да я и не собирался, я только себе приготовил, — молвил я в ответ. Буду я ещё её с ложечки кормить!

К счастью, Катино безделье продолжалось недолго. На следующий день виртуальный злодей похитил виртуальную свинью и потребовал отнюдь не виртуальный выкуп.

— Ваня, займёшь 5000 баксов до понедельника? — спросила Галактионова как ни в чём не бывало.

— СКОЛЬКО?! — офигел я. — А даже если б и занял, где б ты нашла такую сумму до понедельника?

— Ну я ж не уточнила, до какого понедельника. Через сто лет тоже понедельники будут, например, — бросила Катя без тени смущения.

— Совсем уже ебанулась со своей цацкой! — не выдержал я, забрал у неё тамагочи и выбросил в окно.

— Ты что наделал! — вскочила Екатерина. — Да я тебя за это...

Но я так и не узнал, что́ «она меня за это», потому что в этот миг в дверь позвонили. Я пошёл открывать.

— Добрый день. Здесь проживает гражданка Галактионова Екатерина Фёдоровна? — вежливо обратился ко мне высокий крепкий мужчина в деловом костюме, поигрывая битой.

— Бить будете? — ляпнул я от волнения.

— Нет. Вести разъяснительную работу.

— А, ну тогда проходите, пожалуйста, она здесь и правда живёт, — успокоился я. — Чай будете?

— Нет, спасибо, — отказался мужчина и вошёл внутрь.

— Катя, к тебе гости! — позвал я сожительницу. — Ты знаешь этого мужчину?

— Н-нет, в первый раз вижу... — задрожала женщина.

— Добрый день, девушка. Не бойтесь, раньше надо было бояться. Я из коллекторского агентства «КоллАген». В прошлом году ваш муж взял в кредит автомобиль ВАЗ-2109, но вскоре трагически погиб. Примите мои искренние соболезнования.

— С-спасибо.

— Поскольку взыскать долг с покойника невозможно, право на выплату ежемесячных платежей по кредиту перешло к вам, как к законной жене, — улыбнулся амбал. — Но прошло уже почти полгода, а платить, насколько мы знаем, вы не торопитесь. Нехорошо.

— У меня нет таких денег, — развела руками Катя. — И квартира не моя.

— В таком случае, Екатерина Фёдоровна, мы убедительно просим вас найти требуемую сумму и погасить задолженность за последние 5 месяцев. Всего доброго, — попрощался коллектор и ушёл.

23 февраля никто не поздравил мальчиков из 1-УГ с праздником — они не были защитниками Отечества и уж точно никогда ими не станут. Такие если и попадают после школы в армию, то быстро становятся опущенными и/или совершают суицид. В лучшем случае такие омеги на срочной службе могут орать и закатить глаза, дабы избежать анального изнасилования и отделаться поеданием экскрементов, но в итоге они всё равно становятся поехавшими.

Зато перед 7 марта (8 марта был, есть и будет выходным днём) Ульяна Гавриловна обязала мальчиков поздравить её с наступающим Международным женским днём, а также Машу Венер, Катю Лагно, Илону Маску и ещё одну девочку из дальнего ряда по отношению к учительскому столу. Эдику «повезло»: в это время он лежал в стационаре со сломанной ногой, поэтому ему не нужно было никого поздравлять. Более того, медсестра сама поздравила больного Черненко: вся больница уже знала о его гомосексуальных наклонностях.

— Я женщина скромная, мне много не надо: достаточно готового конвертика с денежкой, — объявила учительница собравшимся мальчишкам. — А ваши одноклассницы достойны большего: пусть каждый из вас сделает — подчёркиваю: не купит, а именно сделает — 4 открытки своими руками — по одной для каждой девочки.

— ПФХ-Х! — испортил воздух Акакий Пук от возмущения.

— Пахнет аппетитно, — принюхался Стас Занимонцев. — Может, пусть лучше Акакий подарит девочкам свой аромат?

Шутку не оценили: всем было не до смеха из-за тошнотворной вони кишечных газов, от которой у Максима Стоялова аж глаза заслезились.

7 марта перед первым уроком будущие мужчины из 1-УГ торжественно вручили самодельные открытки будущим женщинам. Последние скривились, ибо качество листочков со всякой фигнёй оставляло желать лучшего, но всё же поблагодарили мальчишек, ведь дарёному коню в зубы не смотрят. И вдруг Катя Лагно засмеялась: видимо, открытка Дани Кузьмина ей реально понравилась!

И каково же было удивление одноклассников, когда Катя обняла художника-грамотея и поцеловала его в щёку!

— Тили-тили тесто, жених и невеста... — попытался задеть их Рома Ебавый, но на его подкол никто не обратил внимания.

После трагической гибели Макара Катя Галактионова так ни разу и не дала мне, хоть мы и жили всё это время в одной коммуналке. (Зато когда её муж был жив, я иногда тайком потрахивал Екатерину, но это чисто между нами.) А вот отношения первоклашек развивались так стремительно, что мне казалось тогда, что маленькая Катя быстрее даст Дане, чем большая Катя — мне. В середине марта Лагно пересела на освободившееся место рядом с Кузьминым, сославшись якобы на плохое зрение, в конце марта они уже шли вместе, держась за руки, а в апреле их нередко можно было встретить в парке на лавочке.

24 апреля малолетняя парочка так хорошо провела время вместе, что задержалась в парке допоздна. Вместо прилично выглядящих родителей с детьми в парке культуры и отдыха стали появляться довольно некультурные личности с пивом и сигаретами, то и дело орущие всякие непристойности.

— Пошли, я проведу тебя до дома, — наконец предложил Даня, когда уже зажглись фонари и на небе появились звёзды.

— Ничего себе! — ахнула Катя, глянув на наручные часы. — Была бы у меня мобила, как у новых русских, мама бы мне сто раз уже позвонила!

— Ой, да мобилы для мажоров, без них даже лучше, — махнул рукой мальчик по пути из парка, держа юную возлюбленную за руку. — Ты смотрела «Назад в будущее-2»? Вот летающие машины — это круто, а мобилы в фильме даже не было ни у кого.

— Шахматная литература есть? А если найдём? — окружили Кузьмина и Лагно трое грозных очкариков лет десяти на выходе из парка.

— Я их знаю! Это же Кузя и Говно из класса лузеров! — ухмыльнулся ботаник справа, держащий под мышкой шахматную доску.

— Я не Кузя, я Даня! Что вам от нас нужно? — испуганно пискнул мальчик, озираясь по сторонам. Но на помощь рассчитывать не приходилось.

— Попрыгай буквой «Г», как конь! — приказал второй гопник в очках, но ожидаемого звона мелочи не услышал.

— Что ты тупишь, как третьеразрядник, щас мелочь никто не носит! — осадил его очкарик с доской. — Кузька, сядь на корты, ща играть будем. Победишь — респект и уважуха тебе, продуешь — обчистим тебя и твою тёлку. Ничья —дадим вам по поджопнику и отпустим с миром. Расставляй фигуры!

С этими словами гопник открыл шахматную доску-книжку, высыпал фигуры и положил разложенную доску прямо на асфальт. Даня дрожал от страха, увидев, что ему предстоит играть чёрными. Катя, наоборот, стояла спокойно, будто на неё каждый день нападали шахматные гопники.

— Трое на одного — нечестно! — снова пискнул Даня.

— А за тебя пусть Говно вписывается, гы-гы-гы! — заржал его противник, сделав первый ход.

Бедный мальчик прикусил губу: очевидно, семилетняя девочка ничего не сделает троим десятилетним мальчикам. Придётся выкручиваться самому. Но как же тяжело сидеть на корточках с непривычки!

Белые захватили на доске инициативу с самого начала партии, и Даня решил в первую очередь разменять ферзей во избежание матовой атаки.

— Ссышь, когда страшно? — недружелюбно произнёс его оппонент после вынужденного размена сильнейших фигур, а заодно и коней. — Вилку щас или связку раз?

— Только что на этом месте стояла моя ладья! — возмутился Кузьмин, не заметив, как зевнул фигуру на связке.

— А теперь шах и ещё минус ладья, — продолжал издеваться борзый очкарик.

— Да как же я буду играть без двух ладей? — совсем скис Даниил.

— Что ты мне голову морочишь со своими ладьями! Сдаёшься — так и скажи! А как ты будешь играть без двух ладей и слона? — злорадствовал шахматный гопник, безвозмездно забирая третью фигуру.

— Ах, так! Тогда я пойду вторым слоном вот сюда! — отчаянно завопил первоклассник и попался в очередную ловушку. Теперь у него остался только конь, да и тот стоял на краю доски, что очень не понравилось бы дедушке Таррашу.

— Ну что, чмошники, выворачивайте карманы! — вскочил дерзкий ботаник, сделав ход на доске. — Ты уже просрал всё, что можно, да моя бабушка и то лучше играет!

— А можно, я попробую доиграть за Даню? — спросила Катя.

— ТЫ?! Да ты хоть знаешь, как фигурки ходят? — рассмеялся главный ботан, выигравший 4 фигуры.

— Да ладно тебе, пусть тёлка попробует, хоть поугораем с неё! — ткнул его локтем очкарик слева.

— Ну ладно, Говно, ходи, посмотришь, как я буду мат тебе ставить, — согласился владелец доски. Недолго думая, Катя пошла 1. ... g5+, и гопник тотчас же ответил 2. Крh5.

— Ой, какая умничка, ШАХ мне поставила! — не унимался десятилетний быдлан в очках.

Катя невозмутимо пошла 2. ... Кb5. Внезапно очкарик справа засуетился и что-то шепнул главному на ухо, указывая на доску.

— Да пох ваще, чё ты кипишуешь, один хуй победим! Ладно, будь по-твоему, умник, хожу 3. f4.

Катя побила 3. ... еf, напав на ладью. «Консультант» снова подскочил и шёпотом дал игроку ещё одну ценную рекомендацию.

— Чего? Не о ладье надо думать? Прорываться дальше? Ну хуй с тобой, пойду 4. е5.

Но Лагно и не думала брать ладью, а спокойно пошла 4. ... Кс7.

— Во ебанашка, ладью не побила! — обрадовался игравший белыми, но оба друга уже не разделяли его эмоций, обеспокоенно глядя на позицию.

— Ходи 5. Сg2, другого нет, — подсказал «консультант» уже без всякого шёпота, и игрок повиновался. Но Катя не стала прыгать конём, а благоразумно побила 5. ... fe.

— 6. Се4+! Выкусила, сучка? — ликовал очкарик, напав на чёрного короля. Лагно лишь молча отошла 6. ... Крg7, а ботаник справа снова что-то прошептал другу на ухо.

— Грозит 7... Ке8, говоришь? А мы его не пустим! 7. Сg6!

Девочка даже бровью не повела и хладнокровно побила пешку конём, так как слон её больше не защищал: 7. ... К:d5.

— Э-э-э, так нечестно! А что... А что... А что мне теперь делать?! — растерялся горе-шахматист, мигом лишившись былой спеси. — Пацаны, чего замолкли? КУДА МНЕ ХОДИТЬ?!

Осознав наконец, что мат белым неизбежен, владелец шахматной доски от злости разбросал фигуры и заплакал, залив очки слезами.

— Ты зачем мальчика обидела, стерва? — наехала на маленькую Катю мимо проходившая странная бабка, которая зачем-то решила ночью пройтись по парку. Погрозив Кате и Дане кулаком на прощание, униженная троица поспешила скрыться.

— Ну ты, Катюха, даёшь! Круто ты одним конём их всех раскидала! — восхитился Даня, высунув язык из жопы после бегства гопников.

— Да-а-а, круто, — холодно согласилась девочка. — Если б не я, разде́ли бы нас эти подонки до трусов. Давай хоть провожу тебя до дома, защитничек, блин.

— Ну а что я мог сделать? — пожал плечами Кузьмин. — Я шахматами особо не занимался, только недавно на бокс начал ходить.

— На БОКС?! — прыснула от смеха Лагно. — А если на тебя шахматные хулиганы нападут, что будешь делать? По доске кулаками лупить, как по боксёрской груше? Я так считаю: боксёром можешь ты не быть, но шахматистом быть обязан. Если хочешь стать настоящим мужчиной, конечно.

Новость о том, как маленькая девочка в одиночку расправилась с тремя хулиганами старше её, мгновенно разлетелась по всему Пресненскому району. Катю Лагно резко зауважали не только в классе, но и во всей школе, несмотря на то, что она училась в «лоховском» классе. Отныне ученица стала неформальным лидером в 1-УГ классе и установила собственный режим — катриархат, а Дане досталась роль её верной шестёрки.

— Катриарх, можно обратиться? — робко подошёл на перемене к новой главе коллектива Юра Сосюра.

— Можно Машку за ляжку, — задрала носик Екатерина.

— Эй! — возмутилась Маша Венер. — Ты чего меня лапаешь?

— А мне Катриарх разрешила, — ответил Юра.

— Ну ладно, лапай, — вздохнула девочка, будучи не в силах что-либо противопоставить авторитету бывшей подруги.

— А почему ты попала сюда, а не в класс покруче? — спросил у Кати Сосюра, держась за Ма́шину ляжку.

— Мне с детским садиком не повезло, там одни шашисты были, — призналась Лагно.

— Они кидали зиги и топили за Гитлера? — удивился ученик.

— Нет, они выясняли отношения с помощью шашек, а я в них плохо играю.

— Во чудаки, они б ещё в го рубились! — рассмеялся Юра: даже первоклашки знали, что шашки — игра не для интеллектуальной элиты.

— Да отпусти ты ляжку, подержался — и хватит! — рявкнула Катя, и мальчик мигом повиновался и сел на место.

А как же большая Катя, которая Галактионова? Честно говоря, её проблемы не волновали ни меня, ни тем более Филю Филидора. Кем только женщина не работала, чтобы погасить кредит на проклятую вишнёвую «девятку», которой и след простыл! Но всё было тщетно: бешеные проценты росли быстрее, чем она зарабатывала.

И куда бы Екатерина ни пошла, что бы она ни делала — всюду её преследовали коллекторы. Купила себе новую кофточку? Разве можно так шиковать, когда такой большой кредит висит! Пошла за продуктами? А могла бы денёк поголодать и сэкономить денежки ради оплаты долга! Устала от ежедневной работы по 12 часов и взяла выходной? А сотрудникам АвтоВАЗа нечем зарплату давать, потому что кое-кто взял автомобиль в прошлом году и до сих пор не расплатился!

В мае бедная в обоих смыслах женщина устроилась в частную фирму по вязанию веников для бани «Вениамин», где ей обещали хорошие деньги. Кате поручили ходить по городу, среза́ть подходящие берёзовые ветки и относить на склад. Работа вроде бы не пыльная, но веток требовали много, а берёз на улицах Москвы росло мало, да и привлекать внимание прохожих не хотелось. Больше всего нужных деревьев росло в «Берёзовой Роще», куда моя соседка и направилась с секатором и мешком для веток.

Первая же табличка в этом парке гласила:

«Но я же не ломать буду ветки, а срезать», — решила Катя и принялась за дело.

— Ты чё, блядь, читать не умеешь? А ну пошла на хуй! — подбежал к ней работник парка.

— Да отдам я деньги, отдам! — машинально ответила должница, даже не пытаясь понять, почему на неё орут.

— Ты упоротая, что ли? Я говорю, съебалась отсюда, наркоманка конченая! — оттолкнул её злой мужик от берёзы. — Щас ментов вызову!

— Извините, я не выспалась просто. Так что вы говорите, я не расслышала? — сонным голосом спросила Екатерина, едва не упав от толчка в бок.

— Вот щас влепят тебе штраф в пару миллионов — мигом проснёшься!

— ЧТО?! Я должна ещё 2 миллиона?! — подскочила Галактионова от испуга. — Только не это!

— Тогда пошла в жопу, ебанутая! Считаю до трёх... — начал загибать пальцы работник «Берёзовой Рощи».

— Так «на хуй» или «в жопу»? — не поняла Катя, неожиданно вспомнив первое посылание, но на всякий случай решила убежать, не дожидаясь ответа. И где ей теперь набрать полный мешок берёзовых веток? Ехать в Подмосковье?

Да, по-любому нужно ехать за МКАД. Галактионова с секатором на дне мешка зашла в электричку на ближайшем вокзале и оглянулась. Как же много здесь было пенсионеров! И все с какими-то старыми мешками, рассадой, садовыми инструментами — одним словом, дачники. По пути к свободному месту Катя наступила на грабли в прямом смысле, и черенок едва не сломал ей нос. Ну неужели нельзя было все эти лопаты, тяпки и грабли оставить на даче, чтобы не возить их каждый сезон туда-сюда?

А пока моя соседка разбиралась с атаковавшими её граблями, шустрая бабка с баулом заняла последнее свободное место. И как же неудобно было ехать стоя в трясущемся электропоезде!

— Мы е́бем, е́бем, е́бем ф баёфие квая... — пропел знакомый голос. Да это же тот самый логопед!

— Здра-авствуйте! — с улыбкой поприветствовала женщина старого знакомого, подбежав к нему. — А вы здесь какими судьбами?

— На басю е́бу, фак и фще, — ответил мужчина, пытавшийся в прошлом году научить Эдика выговаривать звук Р.

— Я присяду? Нет-нет, вы сидите, не надо вставать! — сказала Катя и уверенно села логопеду на колени.

Почувствовав попой огромную колбасу под собой, Галактионова аж потекла от возбуждения. Непроизвольно подпрыгивая на коленях в такт трясущегося состава, любительница конских членов (как и её древняя тёзка Екатерина II), вскоре кончила, а потом ещё и ещё, совсем позабыв о цели поездки. В итоге женщина вышла из электрички на той же станции, что и логопед, и пошла за ним.

В это время в Пронино шёл сильный дождь. Маленькая, но грозная туча решила зависнуть именно над деревней, где жили в некогда многолюдном доме Таня Пронина и её мама. Последняя крутилась перед зеркалом, красила губы старой помадой и наносила румяна свеклой из морозилки.

— Мам, а зачем ты красишься? — удивилась девочка. — Ты куда-то уходишь? Ливень же на улице!

— Нет, доченька, я просто решила привести себя в порядок, — покраснела Екатерина Шынгысовна.

— Мне так скучно и одиноко, расскажи мне сказочку! — попросила Таня.

— Тебе 11 лет, 1-й класс на носу! Какие сказки?

— Ну пожа-а-алуйста! — взмолилась умственно отсталая девочка.

— Ну хорошо, — сдалась её мать. — Жил-был белёк по имени Белёк...

— БЕЛЁК! — захлопала в ладоши глупышка, дважды услышав любимое слово.

— Он жил в стране бельков...

— А что, есть такая страна? — удивилась Таня.

— Да, есть. У меня даже флаг страны где-то завалялся, вот он:

— Ух ты! — затопала девочка ножками от радости.

— А хочешь, я прямо сейчас поеду в эту страну и привезу тебе белька?

— Хочу-хочу-хочу!

— Тогда посиди дома спокойно и дверь никому не открывай. Обед в холодильнике, разогреешь сама. Ну всё, я пошла, — поцеловала Пронина-старшая дочку в лоб, накинула плащ-дождевик, вышла из дома, достала велосипед из сарая и куда-то поехала прямо по грязи.

— Куда это ты намылилась? — выглянула из окна любопытная соседка Фрося, убившая в прошлом году её сестру Женю и брата Васю: первую — специально, второго — нечаянно.

— Не твоё дело! — грубо ответила ей Екатерина.

— Думаешь, я не знаю? Погоди, я с тобой поеду! — крикнула ей вдогонку Ефросинья, быстренько оделась и достала велосипед, на котором не каталась уж лет пять. К её несчастью, старый велик оказался без седла. Но ни этот факт, ни проливной дождь не остановили женщину-убийцу, и она поехала по грязи за Прониной-старшей.

Катя Галактионова тихо шла по грунтовой дороге, стараясь держаться в метрах тридцати от логопеда. «Боже, как хорошо, что он идёт на дачу один! Надеюсь, он не женат?» — подумала моя соседка по пути, сладко облизываясь.

— Верите ли вы в Бога? — вдруг выскочил из-за кустов какой-то мужик.

— Вы свидетель Иеговы? — предположила женщина. — В Бога верю, но мне некогда.

— А если верите, то почему до сих пор кредит не погасили? — мгновенно сменил тон очередной коллектор под прикрытием.

— Потом отдам, у меня маточные трубы горят! — отмахнулась Екатерина от назойливого мужика и прибавила ходу, чтобы не упустить логопеда из виду.

А вот и дачный посёлок. Ещё километр и пару поворотов — и «сапожник без сапог» зашёл в свой двор. Его усадьба была ничем не лучше других, но какая разница! Не грядки же полоть Катя сюда пришла!

На миг моя соседка по коммуналке засомневалась: может, не сто́ит этого делать? Даже страшновато как-то стало от картины, всплывшей в её воображении. Но к чёрту сомнения: зря, что ли, она проделала столь долгий путь! С этими мыслями Екатерина отодвинула засов на калитке и вошла во двор логопеда. Последний, видимо, был уже в доме.

Катю резко бросило в жар. Внизу живота послышалось странное урчание в предчувствии чего-то невероятного. Густо краснея, женщина вдохнула как можно больше воздуха и постучала в дверь.

— Фто фам? — отозвался логопед.

— Это я, Катя. Я сидела у вас на коленях в электричке, помните?

— Но жащем вы пвифьи? Я ваф не пвигвафав, — не спешил впускать шепелявый дачник незваную гостью.

— Я очень хочу... в туалет, — попыталась найти предлог Галактионова.

— Фовтив на увище, — буркнул мужчина через дверь.

— Спасибо, — процедила моя соседка и направилась к деревянному сортиру перед огородом. Зайдя внутрь, она закрылась, приспустила джинсы с трусиками, села на самодельный стульчак и задумалась. У вдовы Макара не было секса вот уже 9 месяцев (хотя я предлагал!), и её заросшие кучерявые волосы на лобке напоминали причёску Ильи Варламова. Казалось, Катин «кустарник» вот-вот откроет рот и пожалуется, что в дачном посёлке нет велодорожек.

Но не забываем, что у женщины был с собой секатор! Не бритвенный станок, конечно, но укоротить раз в пять лобковые волосы вполне реально. Екатерина справилась с этой задачей всего за несколько минут, оделась и вышла из туалета. Ой, хоть бы месячных не было, а то на днях уже должны пойти! Но какой бы ещё предлог придумать, чтобы напроситься к логопеду «на чай»?

— Ну фто ефё? — послышался недовольный голос за дверью, когда Катя снова постучала.

— У меня пуговичка оторвалася, — придумала она на ходу, с трудом оторвав пуговицу на джинсах.

— Эфо не фо мде. У бедя неф ни ибовки, ни нифки!

— Зато у меня есть, — соврала женщина. — Впустите меня, пожалуйста, я быстренько пришью пуговицу и уйду!

— Ну вабдо, жахобите, — сдался логопед и наконец открыл дверь. Очевидно, пока Катя обреза́ла волосы на лобке в туалете, он успел переодеться в старую рубашку и спортивные штаны, плохо скрывающие более чем внушительное достоинство. На штанах в области левого колена зоркий женский глаз приметил малюсенькую дырочку.

— Ого, какая дырка у вас на штанах! Снимайте, заодно и ваши зашью, — велела Екатерина не допускающим возражения тоном и сама сняла с мужчины спортивки. Под ними были семейные трусы в цветочек до колена, которые скрывали достоинство логопеда ещё хуже.

— Ой какие интересные у вас трусы! А посмотрите, какие у меня! — захихикала Катя и сняла джинсы с оторванной пуговицей. Теперь оба стояли в трусах и смотрели друг на друга.

— Ой, а что это у вас в трусах такое большое? — без всякого стеснения указала женщина на выпирающую «колбасу».

— Эфо бой щвен, — смущённо ответил хозяин дачного домика.

— Ваш член?! Не может быть! Покажите, пожалуйста, мне просто не верится, что такие бывают! — затараторила Катька и, не дожидаясь ответа, сама сняла с логопеда трусы. — ОГО-ГО! А рулетка есть?

36,6 см в длину и 7,1 см в диаметре — это просто фантастика! Моя соседка открыла рот так широко, что у неё хрустнули височно-нижнечелюстные суставы, и с большим трудом обхватила здоровенную головку губами.

Раздался стук в дверь. И это в такой неподходящий момент! Логопед оделся и подошёл к двери:

— Фто фам?

— Это я, хи-хи! У меня это, хи-хи, пуговичка оторвалася! — раздалось женское хихиканье, которое показалось Кате смутно знакомым.

— Я открою, — твёрдым, как алмаз, и холодным, как жидкий азот, голосом произнесла Екатерина, оделась, велела логопеду подождать в другой комнате и открыла входную дверь.

— А ТЫ́ что здесь делаешь? — опередила её Пронина-старшая, которая хихикала минутой ранее. Рядом с ней стояла соседка Фрося и загадочно улыбалась.

— Это Я́ что здесь делаю?! Это ВЫ́ что здесь делаете?! — злобно ответила Катя двумя вопросами на вопрос, сжимая кулаки от негодования.

— А я чё, я ничего, я уже удовольствие получила от велика без седла, — призналась довольная Ефросинья.

— В деревне ходят слухи, что сюда приезжает на дачу мужчина с во-о-от таким аппаратом! — раздвинула Танина мать руки, словно рыбак, хвастающийся крупной рыбой. — Это правда?

— Не твоё дело, сучка! Это мой мужик, поняла? — наехала на тёзку Галактионова.

— С хуя ли он твой, прошмандовка? — огрызнулась Пронина-старшая.

— Может, поговорим в другом месте? — многозначительно предложила Фёдоровна.

— А давай! Тут как раз лес неподалёку, я на своём велике поеду, а ты можешь взять Фросин. Или после того мужика у тебя такое ведро, что и велик провалится? — не струсила Шынгысовна, не зная, что у моей соседки с собой был секатор и большой мешок...

На следующий день в блокноте 11-летней Тани Прониной появились такие слова:

Мама в 13 мая в 17 30 час вечера 1997 г

Пронины умерли

умерли все

осталась одна Таня