Архив:Dragon Age. Бьянка
Внимание! Данная страница представляет собой творчество авторов с сайта Diary.ru, ранее опубликованное ими в Интернете на общедоступном сайте в некоммерческих целях и сохраненное с целью реализации открытого доступа к знаниям. Список авторов данного произведения или статьи приведен на следующей странице: Архив:Авторы:Dragon Age. 2011.
Персонажи: Варрик, Бьянка и сопартийцы ДА2
– Коза-а! И три мешка… пшеницы! – Варрик лупит себя по колену и смахивает слёзы, – Прости, сестрица, это не смешно, ты права. Я сочувствую твоему горю: и как это Донник не догадался, что это такие ухаживания!
Он отдувается и крутит шеей в золотистых бусах, чтоб скрыть улыбку, кривящую всегда готовые губы. Авелин испепеляет его рыжим взглядом, уперев в стол латные кулаки. Несладкая жизнь у капитана стражи, воспылавшего к подчинённому, – даже и без гномьих подначек.
– Ну мир, мир, – добродушно капитулирует Варрик, – Я, признаться, сам не без греха. Чтоб продемонстрировать тебе свои добрые намерения – расскажу то, что поклялся унести с собой в могилу: не очень-то, знаешь ли, приятно вспоминать собственные промашки.
Он устраивается поудобнее и, чтоб окончательно завладеть вниманием Авелин, начинает с туза в рукаве:
– Ты, конечно, знаешь, чего мне стоит хранить тайну Бьянки, – арбалет лежит у него на коленях, и Варрик с нежностью проводит пальцами по блестящему лакированному ложу. – Только ленивый не спросил, почему у арбалета женское имя. Но тебе – тебе я скажу, просто по дружбе. Это было давно – предупреждаю – но однажды таки случилось: я потерял голову из-за одной хорошенькой гномки. Её кожа была белее снега, а волосы – она заплетала их в две золотые косы – пахли разгорячённой солнцем травой, свежо и сдобно одновременно. Не шокирую тебя, если скажу, что её звали Бьянкой. Бартранд смеялся над тем, как я краснел и запинался, когда она проходила по рынку с матерью, а я не мог и слова ей сказать – ну ровно ты с Донником! Но однажды я отважился, и, когда Бартранда не было рядом, набрался духу и выскочил из лавки прямо ей под ноги. Я заговорил с ней: что-то про цены на засахаренные яблоки и жаренных нагов, про мою любовь к брюнеткам, и постепенно скатился к заносчивым девчонкам, до которых никому нет дела. Ты должна понять меня, как никто: так я приглашал её на свидание. В последней отчаянной попытке я засветил ей яблоком в голову – очень метко, но красотка не оценила и этого жеста.
Варрик вздыхает, и по глазам видно, что сейчас он смотрит в белокурый затылок своей удаляющейся любви.
– Да… В общем, я готов был сквозь землю провалиться, и арбалет свой назвал Бьянкой, чтобы каждый день помнить, как важно уметь правильно ставить в ряд слова, и быть джентльменом – хотя бы на людях.
– Варрик, – с вытянувшимся лицом поднимает брови веснушчатый капитан стражи, – Неужели было время, когда ты тушевался перед женщинами?
– Увы, сестрица, увы… Правда, мне тогда было шесть лет! – он снова сгибается в припадке веселья, а Авелин в сердцах расплющивает окованным кулаком чернильницу на своём столе.
– Ну, ну, – миролюбиво говорит Варрик, утирая глаза, – А теперь давай я преподам тебе пару уроков ухаживаний за нашим братом – поверь, с моими советами твоему Доннику не отвертеться!
- * *
Изабелла прохаживается по «Висельнику», проводя хорошеньким пальчиком по всем поверхностям, что является причиной частых брезгливых «Фу!». Звеня шпорами ботфорт, прекрасная пиратка мерит таверну грациозными шагами, чёрные брови тоскливо сведены, с изнурённым «Пф-ф-ф!» она выпускает воздух.
– Создатель, как ну-удно! – восклицает она, адресуясь к гипотетическим небесам, – Варрик! Хочешь в кости? На интерес?
– Без обид, Ривейни, – откликается тот из-за стола, – Но я не игрок. И не самоубийца – тягаться с тобой!
Щёки Изабеллы розовеют от похвалы, а глаза загораются надеждой: кажется, она видит, как развлечь себя.
– Ну же, гном! Соглашайся, – тянет она и выгибается всем обещающим наслаждение телом.
– Ммм… Гном… – мычит Варрик, заворожено глядя на пышные изгибы, – Мне нравится, как ты это говоришь. Но ответ по-прежнему «нет».
– Пфф!.. – выдыхает Изабелла, и идёт кругом вдоль бара, переступая средним и указательным пальцем по стойке. – А что это за байка, которую ты наплёл Авелин? Это правда, что ты рассказал ей о Бьянке? А почему не мне? Мы же соседи. Ты что, действительно не мог связать пары слов для своей зазнобы? – она всполошила муху, питавшуюся чем-то прилипшим, и теперь, нетерпеливо морщась, отгоняет её, с интересом глядя на Варрика из-под локтя.
– Ну что за беда с длинным женским языком! – гном с досадой всплёскивает руками, – Доверь секрет одной – она мало, что разболтает, так ещё и пересочинит по-своему!.. Да, да, Ривейни, я намекнул ей о Бьянке, хотел утешить после той истории со сватовством к Доннику с помощью козы, – они одновременно фыркают, обмениваясь понимающими взглядами, – Но уж врать о своей первой любви я бы не стал! Она была…
Тут Варрик мечтательно смотрит вверх и тихо улыбается, пока Изабелла, перекидывая ногу через скамью, подсаживается к нему, и упирается грудью в стол, приоткрыв рот от предвкушения.
Варрик поводит в воздухе рукой, словно рисуя невидимый портрет:
– Черноволосая, загорелая, очень мой тип, знаешь ли. Глаза – как угольки, зубки – что твой антивский жемчуг, и смех такой… искренний, зазывный. Мне тогда, что ли, лет пятнадцать едва стукнуло, мы с Бартрандом вложились в одно дельце, и я уж был сам себе хозяин, считай. Я шёл повидать одного капитана, когда встретил в порту её, – гном поджимает губы так, словно сожалеет о чём-то, и, поболтав в кружке эль, отпивает.
– Девочка, это была любовь с первого взгляда! Я плюнул на всё и пошёл за ней. Мы бродили по портовым забегаловкам, сидели на пирсе, а под вечер перемахнули через ограду расфуфыренного особняка и налопались персиков в саду. Вот там-то, у фонтана, под диковинными деревьями, эта красотка и раздевичила твоего покорного слугу, – да так, что с тех пор я всегда сравнивал с ней моих подружек.
Варрик снова отпивает, глядя в кружку, а Изабелла привстаёт, забираясь коленями на скамью:
– О, Варрик! Это так ми-ило! – прижимает она руки к высокой груди.
– Да уж, Ривейни. Это было… мило. Её звали Бьянка, и так я назвал свой арбалет, чтоб никогда не забывать, в чью нежную грудь я всадил бы стрелу, подари нам судьба ещё одну встречу. Она обобрала меня до нитки! – негодующе вскидывает руки гном, видя недоумение Изабеллы, – Всю дневную выручку плюс задаток, который я нёс тому капитану! Я думал, Бартранд из меня душу вытрясет, да я и сам хотел себя убить, тогда я даже стрелу подписал «Бьянка», и всюду таскал её с собой… С тех пор уйма лет прошла, но я бы узнал её в любой толпе. Ты, к слову сказать, напоминаешь мне её, солнце.
– Фу, какого ты мнения о старой собутыльнице! – прекрасная Изабелла, незаметно возвращая на стол плохо лежавшие серебряки, – Нужно больше прощать, и жизнь станет веселее! Я… мне нужно отойти. Спасибо, что поделился!
– Береги себя, девочка, – кивает Варрик, всё так же глядя в кружку, словно сравнивая красавицу из воспоминаний – с реальной, отступающей от греха подальше к двери.
- * *
– Ты уверен, что носить лик Андрасте на причинном месте – хорошая идея? – спрашивает Варрик, кивая на сверкающие позолотой белоснежные доспехи Себастиана.
– Что?.. Оставь меня со своими святотатствами, гном! – твёрдо говорит опальный принц.
– Сказал парень с Андрасте в паху, - бормочет Варрик себе под нос.
– Ты… Ты назвал свой арбалет в честь блудницы, и теперь… живёшь с ним! – выпаливает Себастиан в справедливом гневе.
Варрик хватается за бок: он уверен в своей спортивной форме, но всё же от смеха печень иногда покалывает.
– Что… Мне Изабелла сказала. Нет в вас, гномах, праведности, – на тон ниже заключает принц.
– Ну, начать с того, что Изабелла вряд ли стала бы с тобой откровенничать. И потом: возможно, твои знания о гномах не полны. Бьянка. Бьянка! – Варрик вглядывается в загорелое лицо в надежде добиться понимания, – Ни о чём не говорит?
– А должно?
– Должно бы, уделяй ты больше внимания церковной библиотеке Эльтины, а не липовому пособию «Как достать мирного гнома песнопениями». Бьянка была первой последовательницей Андрасте. Я сам, конечно, всегда верил в Предков, Камень и Совершенных, но однажды мой старик подарил мне арбалет, названный в честь вашей святой, и рассказал эту историю.
Бьянка была ближайшей подругой Андрасте – ещё до того, как Создатель стал её женихом, – прославленной охотницей. Когда армия Андрасте перешла в наступление, Бьянка – знаменитая лучница – повела за собой стрелков. Она истребила так много врагов вашей веры, что после сражения, посчитав себя нечистой, не вынесла груза грехов, и наложила на себя руки, вместе с заместителями и денщиками отправившись под крыло Создателя. Возможно, поэтому её имя упоминается только в апокрифах.
Варрик кивает на рычаг для взвода тетивы:
– Видишь эту «козью ногу»? Говорят, она выкована из того болта, который святая Бьянка вонзила в своё сердце!.. О, знаю-знаю, что ты хочешь сказать, я и сам сомневался, что мой папаша смог разжиться этакой драгоценностью. Но, без дураков: стоит помолиться перед боем, - и моя Бьянка разит сама! Да хоть сам проверь: быть того не может, чтобы в такой громадной церкви не нашлось такой важной книги… Только не заблудись в стеллажах с ритуальными совокуплениями!.. Как не быть, ты поищи хорошенько, они, наверное, там, – показывает Варрик руками удаляющемуся скорым шагом Себастиану, – В кабинете сестры Петрис…
– Точно говорю тебе, они там, – бормоча себе под нос, Варрик качает головой, – Рядом с оправленным в золото фолиантом «Заставь знакомых выплюнуть зубы с помощью душеспасительной болтовни».
- * *
– Нельзя выплюнуть зубы из-за болтовни, – Меррилль выглядывает из-за его плеча, – Или можно? Вы, гномы, делаете это?
– Нет, Дэйзи, это умеет только Себастиан. За это нянька отдавала его на воспитание сорокам. Чистая правда.
– О! – вежливо удивляется Меррилль, – Как такое возможно?
– Это умеют только люди, солнышко, и только благочестивые.
– Но это же странно! Зачем же ты тогда поклоняешься их святой?
– Хе-хе, – смеётся гном наивности эльфийки, – Нет, Дэйзи, эта байка для Себастиана, не для тебя. Ну подумай сама, какое отношение гномий арбалет может иметь к человеческой святой? Моя Бьянка бьёт без промаха, но магия здесь ни при чём. Ты слыхала о наших Совершенных, солнышко? Так мы называем тех, кто прославил наш народ, либо облегчил ему жизнь своим поступком или достижением. Так вот, Совершенная Бьянка стала Совершенной, когда изобрела арбалет! А ты думала, это сделали долийцы? Ну, ну, это понятное заблуждение. Ваш народ с незапамятных времён славился стрельбой из лука, право же, странно, что улучшить его до арбалета пришло в голову гномке. Это, – Варрик с нежностью оглаживает тёмное морёное дерево приклада, – её первая модель, образец, принесший ей статус Совершенной. Отец прихватил его, когда покидал Орзаммар. Но однажды, – и он смотрит на заснеженные горные пики на горизонте, – Я добьюсь, чтоб меня пропустили дальше часовых у ворот, я доберусь до самих Хранителей, потому что моя Бьянка – это достояние всего гномьего народа! Я сделаю это, Дэйзи, вот увидишь!
– О, Варрик! В точности, как с моим зеркалом! – распахивает зелёные глаза Меррилль.
– А ведь верно! – удивляется гном, подталкивая её локтём, – Много всё-таки общего у нас, древних рас! А вот Бартранд никогда не понимал этого: зачем отдавать семейные реликвии? Братец относился к этому очень серьёзно. К тому же: хорошее оружие на дороге не валяется. Но знаешь, что я думаю? Добрый арбалет я ещё найду, пусть и не такой. Но Бьянка – та самая. Особенная. И она должна принадлежать моему народу. Жаль, мы часто ругались с Бартрандом из-за этого.
По живому лицу Варрика пробегает тень, когда он вспоминает покойного брата. Меррилль кладёт свою узкую лапку на рукав его куртки:
– Я понимаю, что ты чувствуешь. Мне пришлось уйти из клана, оставить всех близких и знакомых, ради возможности вернуть эльфам их наследие. Но это того стоит, я уверена.
– Ты права, Дэйзи. Наверное, права… Что-то я с тобой совсем расклеился, – усмехается Варрик, но Меррилль может разглядеть грусть на дне его улыбающихся глаз.
- * *
– Я слышал, кое-кому удалось вытащить из тебя секрет Бьянки? – подмигивает Андерс, доливая кружку Варрика. Гном уже основательно поддат, так что у мага есть все основания рассчитывать на откровенность.
– Наглая ложь! – отмахивается тот, – Эта тайна уйдёт к Камню вместе со мной.
– Да что тут такого, – разводит руками Андерс, – Мы не первый год собутыльничаем, и я смел надеяться, что между нами есть доверие, симпатия…
– Блонди, оставь свои нравоучения для нагадивших в мантию котят. По правде сказать, это настолько дурацкая история, имеющая так мало отношения к прекрасному арбалету и моему образу крутейшего гнома по эту сторону Морозных Гор, – что мне даже совестно выбалтывать её тебе. Не приведи Создатель, ты кому-то растреплешь – мою репутацию не склеить даже нажьими соплями!
Андерс хмурится, размышляя об открывшихся свойствах нажьих выделений, но теперь ему кажется, что нужно лишь немного дожать:
– Я – могила! – уверяет он, всем видом изображая надёжность и способность хранить секреты.
– Ох, – вздыхает Варрик, – Я чувствую, что ещё пожалею об этом.
– Н-ну, дело было так, – приглаживает он собранные в хвост волосы, – Я совсем мальцом был, мы тогда жили в Оствике, пытались свести концы с концами на поверхности. Как-то меня послали за чем-то на рынок, и я решил срезать через эльфинаж. И тут слышу – писк. Я мелкий любопытный был, пошёл. Ты не поверишь: сжался в углу за водостоком белоснежный наг с красными глазами, я отродясь о таком не слыхал, они же розовые, знаешь. А вокруг – эльфийские мальчишки, обступили его и швыряются камнями. А наг этот и пищит – да так жалобно. Я бы отбил его, так у меня вдруг сердце сжалось, но напоминаю: я был юн, а значит, не превосходил ростом табуретку, так что… Язык у меня был подвешен с малолетства, да и, врать не стану, не лишними оказались и пять серебряков, что мать дала мне на продукты. Я выкупил его, – Варрик счастливо смеётся, вытирая блестящие от эля губы, – Моя первая крупная сделка! Мне тогда так влетело, – поверь, Блонди, эту часть истории лучше опустить. Но так или иначе – дивный белый наг был мой, я назвал его Бьянкой, кормил его капустными листьями, которые оставались от матушкиной стряпни, копал ему червей, ловил мышей – наги ведь всё жрут, знаешь. Такой был смирный – их приручают иногда, жил со мной, в углу за кроватью. Я тогда спал вполглаза: Бартранд пригрозил, что пустит его на рагу – сам знаешь, какое у нагов вкусное да нежное мясо, а Бартранд так меня запугал… Славная была зверушка, а имя запомнилось, редкое, вот и назвал так свою красавицу.
Варрик мечтательно улыбается, машинально клея пальцем хлебные крошки со стола.
– И что с ним стало? – умильно спрашивает Андерс.
– Переехало телегой, – вздыхает гном, – Я нёс его в сарай, перепрятывать от Бартранда, а он выпрыгнул – и на дорогу.
– Такие, брат, дела, – поучительно заканчивает он, глядя, как слёзы набегают на глаза мага, склеивая ресницы в мокрые треугольники.
- * *
– Ещё пинту, приятель! – кивает Варрик бармену за стойкой, не доверяя свой заказ официантке. Седые волосы и низкий голос могут принадлежать только одному беглому эльфу:
– Ты действительно назвал арбалет в честь… нага? – спрашивает потягивающий вино Фенрис, – Что это за история?
– Да брось, – легко улыбается Варрик, – Вот тебе секрет, который поможет отличить правду от ловкого вымысла: я ничего не помню о своём детстве, поэтому просто сочиняю его для себя. Надо бы и тебе попробовать.
– Ничего не помнишь? – заинтересованно придвигается Фенрис, – И как это случилось?
– А, – морщится Варрик, принимая у бармена заказ, – Долгая история. Впрочем, – смягчается он, видя разочарованное лицо эльфа, – Так уж и быть, расскажу тебе по секрету. Хоть рассказывать особо нечего. Все думают, что Бьянка – это некто, сыгравший важную роль в жизни сидящего перед тобой роскошного гнома. Это и так, и не так.
Тут Варрик выдерживает театральную паузу, медленными глотками вливая в себя неважный, но восхитительно холодный эль. Фенрис ёрзает, в этот раз – от нетерпения.
– А-а, – со вкусом выдыхает гном и делает торжественное лицо, – Бьянка – это река.
Фенрис вскидывает брови.
– Небольшая капризная речушка в лесу, на границе с Неваррой, с бурным течением, порогами и заводями, укрытыми замшелыми ивами… Это мне отец рассказывал, я за что купил – за то и продаю. Он мне мог что угодно наплести – говорю же: я не помню ровным счётом ничего. По совершенной случайности, папаша был проездом в тех местах, и, видимо, мне удалось привлечь его внимание. В мутной воде одной такой заводи он увидел прибитую к берегу облепленную ряской корзину. Любопытство – наша семейная черта – и тут сыграло мне на руку, потому что, заглянув туда, мой старик нашёл натуральное сокровище: меня!
Варрик быстро отпивает, и продолжает, подкрепляя рассказ жестикуляцией:
– Мне было лет семь на вид, я был мелкий, до невозможности грязный и – представь себе! – ужасно молчаливый. Не знаю, как повернулось бы дальше, не найди папаша в моей корзине потускневший, поцарапанный, – но вполне пригодный для денежного оборота золотой. В этот момент стало очевидно, что я приношу удачу и достаток, и я благополучно стал Тетрасом.
Когда мне стукнуло тринадцать – днём моего рождения отец считал день счастливой находки – он подарил мне этот арбалет, сам вырезал. Я тогда был ещё мал, и не мог его взвести, так что отец заказал у кузнеца этот рычаг, «козью ногу», и сам научил меня стрелять. Он сказал: «Бьянка (та река) берегла тебя и защищала. Я назову этот арбалет «Бьянкой», и он всегда сможет позаботиться о тебе».
Всё верно, подумай сам, какие шансы были у ребёнка в корзине, пусть даже и с золотым, окончить путешествие не просто живым – но в семье? Так что я с младых ногтей считал себя счастливчиком, хотя… ты знаешь… Это иногда угнетает – неспособность вспомнить, кто ты и откуда. Временами всплывают какие-то обрывки… но словно в тумане, даже в голове начинает шуметь, – да тебе это, наверное, знакомо, – хлопает он по плечу задумчиво кивающего Фенриса, – В общем, теперь ты знаешь мой секрет: я приёмный. Видно, поэтому самый умный в семье.
- * *
В апартаментах Варрика в «Висельнике» нет двери, только проём. Хоук отталкивается плечом от косяка, и останавливается перед гномом, опираясь руками о спинку стула.
– Развлёкся? – ухмыляется он после минутного разглядывания друга, – Байка найдётся для каждого, а, Варрик?
– Ну ты меня знаешь, – пожимает плечами тот, – У меня большое сердце: я не могу отказать, когда друзья просят.
– Да-да, – улыбается Хоук, – А я? Есть история для меня? Раз у тебя сегодня подходящий настрой для благотворительности? Дай подумать: расскажешь мне, как огр убил твоего брата? Или про подхватившую скверну бедняжку-сестру? Или…
– Брось, Хоук, – сдаваясь, вскидывает руки гном, – Ты знаешь меня, как облупленного – вот он, основной недостаток дружбы. Я расскажу тебе свою невеликую тайну, как Себастиан на исповеди, а ты уж скажешь, могу ли даже я шутить такими вещами. Наливай себе… Угу… Так вот. Без дураков: был в Орзаммаре один старый хрыч – Совершенный Бирдекель…
