Архив:Disciples. Забота
Внимание! Данная страница представляет собой творчество авторов с сайта Diary.ru, ранее опубликованное ими в Интернете на общедоступном сайте в некоммерческих целях и сохраненное с целью реализации открытого доступа к знаниям. Список авторов данного произведения или статьи приведен на следующей странице: Архив:Авторы:Disciples. 2014.
Персонажи: баньши, оборотень
Забота.
Это слово Волк вспомнил первым. Очень долго не было никаких слов, никаких мыслей, только голод, ярость, повиновение. Но со временем разум стал возвращаться.
О Волке очень давно никто не заботился. Слабые воспоминания, образы — он еще человек, он слаб и нуждается в защите, в одобрении, в прикосновении теплых ладоней. В приятном щекочущем чувстве, зарождающемся где-то в груди, — он кому-то нужен, кому-то не все равно.
Это было очень, очень давно, он уже и забыл, что так бывает.
У Рашаль холодные руки, словно сотканные из тумана, сожми сильнее — развеются на ветру. Рашаль прекрасна и беззащитна, смотрит пустым взглядом сквозь Волка, будто не замечает. Она упорно идет вперед, превращая цветущие луга в безжизненную серую пустошь, но прячется за спину своего оборотня при малейшей опасности. Парализует магов, которые могут ему навредить, а после — ловко срезает плоть с костей мертвецов и отдает ему самые сочные куски. Ей не нужна пища, но она не забывает, что Волк может быть голоден. Это странно, ведь она тоже мало что помнит.
На привалах Волк лежит у ног баньши, наблюдая, как она мастерит очередной костяной жезл, и думает о заботе.
Последние дни были трудными, множество стычек. Ничего серьезного, в основном тупые орки, не понимающие, что их топоры не способны пробить плотную шкуру Волка. Все, на что они годились, — это роль манекенов для отработки боевых умений. С их помощью Волк становился сильнее — и Рашаль тоже. Возможно, поэтому они начали вспоминать.
— Мой любимый.
Волк навострил уши. Рашаль несколько секунд внимательно разглядывала его морду, а после заозиралась, словно ища что-то.
— Где мой любимый? — прошелестела она. Оборотень беспокойно забегал вокруг, вынюхивая, — но в жухлой траве не было ничего, кроме старых следов гоблинов.
— Где? — в голосе баньши прорезалась истерика, и Волк беспомощно завыл. Он так хотел помочь, но не понимал — чего от него хотят, что он должен найти.
Рашаль всхлипнула, свернулась и забормотала что-то, тихо и неразборчиво. Когда она успокоилась, ее взгляд вновь был пустым.
Со временем это стало привычным. Рашаль требовала, плакала, а Волк искал, хотя знал наперед, что ничего не выйдет. Потом он ложился рядом с ней, прижимался ближе, словно пытаясь согреть, и молча слушал тихие причитания. Иногда баньши гладила его по голове, и беспокойство смешивалось с теплой щекоткой удовольствия. Он ей нужен, он тот, кто всегда рядом.
Он вспомнил слово «друг».
Виверна не понравилась Волку сразу. Рашаль купила ее, потому что они продвигались глубже в земли Империи, и их маленький отряд все больше рисковал нарваться на могущественных магов. По плану она должна была держаться позади, травить противников ядовитым дыханием и заслонять баньши от стрел, но тупая тварь не желала ничего понимать и лезла в самую гущу боя. Она мешала ловкому оборотню, неуклюже подставлялась под удары и умирала в каждом втором бою. Приходилось воскрешать ее и ждать несколько дней, пока она исцелится. На привалах она орала без причины, мешая Волку спать, жрала все подряд — отвратительно чавкая, разбрасывая ошметки плоти во все стороны, — и воровала у баньши кости для жезлов. Рашаль нервничала, Волк злился и мечтал загрызть бесполезную ящерицу.
— Любимый.
Баньши начала оглядываться, и Волк по привычке бросился обнюхивать ближайшие кусты. Бесполезно — все запахи прочно перекрывал омерзительный смрад виверны. Она распласталась по поляне, кряхтела, пытаясь зализать гноящиеся раны, и презрительно косила глаза на своих спутников.
— Его украли у меня, — неожиданно добавила Рашаль. Оборотень удивленно рыкнул — это было что-то новое. На лице баньши было написано страдание, будто она пыталась — и не могла вспомнить что-то очень важное. Волк подошел ближе, тычась мордой в руку Рашаль, — и обомлел, когда она обхватила его голову ладонями, пристально вглядываясь в глаза.
— Я пошла за ним, — медленно сказала баньши, — и…
Пронзительно взвыла виверна, Волк дернулся, думая, что на них напали, но вокруг было тихо и безлюдно. Просто этой мерзкой твари опять захотелось поорать. В ярости оборотень кинулся на нее, разодрав когтями тупую морду и отогнав подальше. Когда он оставил виверну жалобно скулить в кустах и вернулся, Рашаль снова была спокойна — словно ничего не произошло. Она снова забыла.
Конечно, люди не могли просто смотреть, как баньши уничтожает имперские поля и леса, — их отряд атаковали почти каждый день. Официальные войска, простые крестьяне и даже разбойники, прельстившиеся объявленным вознаграждением — голова оборотня стоила очень дорого. Нападавшие были гораздо умнее орков и прекрасно знали о его нечувствительности к оружию — редкая команда не имела с собой мага или хотя бы ученика. Во время очередной стычки, вместо того, чтобы закрывать собой Рашаль и погибнуть за нее, тяжело раненная виверна позорно сбежала с поля боя. Им не оставалось ничего, кроме как последовать за ней — силы были неравны. Они бежали несколько дней, пока преследователи не потеряли их из виду.
После, восстанавливая свои силы жестким мясом виверны, Волк вспомнил слово «верность».
Когда они наткнулись на очередную деревню, Волк приложил все усилия, чтобы не пустить туда Рашаль — он чуял опасность, это место было просто идеально для засады. В спешке брошенные вещи, забытая скотина, свежие следы копыт тяжеловооруженного отряда рыцарей и тишина — пронзительная и слишком неестественная. Но посреди домов возвышался источник человеческой магии, и баньши не могла не попытаться заполучить его.
Они молча прошли по извилистым улицам, удивительно легко находя верный путь к центру. Волк задумался об этой странности, когда Рашаль вдруг остановилась, пристально вглядываясь в широкий, исцарапанный ствол старой березы.
— Мой любимый?
Оборотень заскулил. Он не понимал смысла знаков, вырезанных на черно-белой коре, но почему-то ему было больно на них смотреть. Словно что-то колючее и тяжелое засело в груди, ворочалось и ныло, и хотелось выцарапать это из себя, забыть и больше никогда не вспоминать.
Рашаль протянула руку к березе, осторожно прикоснулась, словно лаская.
— Они забрали тебя, так далеко. И я пошла за тобой. Джон, мой…
Имя обожгло, словно магическое пламя, и Волк завыл, пронзительно и тоскливо. Он не осознавал — что происходит, почему вдруг стало так плохо, почему его невеста Рашаль плачет и кричит, как все исправить и вырваться из этого кошмара. И, забывшись, он совершил огромную ошибку.
Он не обернулся вовремя.
Свистнула стрела, и баньши охнула, прижимая к груди насквозь пробитую руку. Волк зарычал, отталкивая ее назад, за березу, и без промедления напал на людей. За спинами рыцарей он видел лучника и двух магов, ему нужно было обязательно к ним пробиться, тогда у них с Рашаль появился бы шанс, но обойти частокол из копий было не просто. Сзади завизжала Рашаль, и смертельно напуганный лучник замер без движения, но не он был главной угрозой. Двумя точными ударами оборотень прикончил одного из рыцарей и рванулся вперед, уже понимая, что маги закончат свои заклинания раньше. Что он не успеет.
