Архив:Disciples. Война нас не коснётся
Внимание! Данная страница представляет собой творчество авторов с сайта Diary.ru, ранее опубликованное ими в Интернете на общедоступном сайте в некоммерческих целях и сохраненное с целью реализации открытого доступа к знаниям. Список авторов данного произведения или статьи приведен на следующей странице: Архив:Авторы:Disciples. 2014.
Персонажи: жители Темперанса
— Слышали, а вы, слышали?
Шурша колёсами, проехала телега, везущая на рынок овощи. В основном увесистые кочаны капусты, притом, судя по запаху гнильцы, то, что похуже, спрятали от посторонних глаз.
— Убили следопыта?
Лаяла и металась между ног мелкая собака. Чесалась постоянно — вшивая.
— Натравили на наш отряд дракона?
— Кошмар!
Хаттон не выдержал и на мгновение остановился. О драконах, поди, не каждый день рассказывают. Помотал головой, пытаясь понять, где в толпе вёлся этот разговор.
— Чего ш-ш с них взять! Поганый народ, богами брошенный! — прошамкала старуха одними дёснами.
— Да вот да, вот да, дикие лесные твари.
Хаттон вздохнул и пошёл дальше. Речь шла об эльфах.
Ему не нравились такие разговоры.
Он никогда не знал, следует ли ему обижаться или нет.
— Проклятый эльф, что ты забыл в храме Всевышнего? — послышался голос, когда Хаттон входил в храм. — Иди молись своему безумному Галлеану!
Незнакомое лицо. Оно и видно.
Те, кто знали Хаттона, не сказали бы такое.
И оттого Хаттон почти не обратил на гневное высказывание внимания, только подумал: «И как он может браниться у врат храма Всевышнего? Богохульник». И слегка поморщился.
Единственное, что его смущало в подобных случаях, — то, что последнее время такие враждебные выпады со стороны незнакомых людей становились всё чаще: значит, в мире что-то происходит. И, несмотря на то, что Хаттон к эльфам себя не особо относил, это ему не нравилось.
Хаттон любил находиться в храме. Он любил песнопения, сладковатый запах церковного масла, одухотворённые лица верующих и причудливую игру света на витражах.
«Интересно, слышит Всевышний молитвы, если они от эльфа?» — думал Хаттон.
Он не знал ответа на этот вопрос, но все равно молился о здравии своего приёмного отца, рыцаря Гильберта, что был серьёзно ранен в бою и теперь находился на лечении.
Хаттон не знал своих настоящих родителей. Кажется, они были благородными эльфами, кажется, их убили эльфы-разбойники, радикалы, выступающие против сближения с людьми.
Потом его, брошенного на произвол судьбы, умирающего от голода, подобрал проезжающий лесом рыцарь Гильберт.
Всё это Хаттон знал по намёкам, недоговоркам, мутным детским воспоминаниям.
Гильберт был вдовец, и единственным близким человеком у него оставалась только дочь Ютта. Благодаря нему у Хаттона появился отец, старшая сестра и человеческое имя — а эльфийского он и не помнил.
А нынче Гильберт выздоравливал от раны, полученной в последнем бою, и Хаттон очень переживал по этому поводу.
Сразу после посещения церкви он поспешил домой.
— Как он? — спросил Хаттон шёпотом у названой сестры, когда увидел, что Гильберт спит.
— Уже лучше. Ожоги начали заживать после зелья, — ответила она, уводя Хаттона из дома. — Отряд демонов был небольшим — и отец в одиночку справился с ним, как настоящий герой!
Возле крыльца она села на скамью и притянула брата к себе, говоря ещё тише:
— На самом деле я даже рада, что так вышло!
— Почему? — спросил Хаттон удивлённо и громче, чем следовало, — так, что сестра шикнула на него.
— Война началась. Я не хочу, чтобы он участвовал в ней. Это не защита границ от нежити или демонов, где от его меча зависит благополучие Империи, это бессмысленная война. Я верю, что там какое-то недоразумение!
— Война?
— Хаттон! Ты что, совсем в облаках витаешь? — шёпотом крикнула она. — Неужели ты не слышал? Война с эльфами.
Всё начинало складываться. Понятно. Понятно, почему такие странные толки, почему все так враждебно относятся к нему. Стоило бы только остановиться тогда и послушать, и всё стало бы совершенно ясно.
— Не переживай, — заметив задумчивое выражение лица Хаттона, улыбнулась Ютта и хлопнула его по плечу, — всё ерунда. Это недоразумение. Чай, не демоны, договоримся, уладим, помиримся. Нам в Темперансе точно ничего не грозит!
— А я вот слышал, тёмные эльфы перекинулись на сторону своих живых собратьев! — басистый голос жирного мельника звучал довольно уверено.
— Брешут! Бред какой-то, — это уже другой голос, скептичный, хриплый.
— А может, сама Мортис на их стороне? — визгливый, женский.
— Галлеана-то?
— Галлеан мёртв.
— Так ожил же!
— Как же! — снова хриплый, скептичный.
— Суки остроухие, — зло и невпопад женский.
Это был рынок, возле лавки пекаря.
Такие разговоры слышались в городе всё чаще и чаще. Хаттон начал невольно прислушиваться к ним, но не мог понять, что же на самом деле происходит.
— Им, того, Галлеан велит!
— Он же мёртв!
— Он обратился в чудовище! Так-то! Чудовище Галлеана, разве не слышали?
Лавка рыбника.
Неужели у людей своих дел нет?
Почему их всех так волнует далёкая война?
— Галлеан перевоплотился в чудовище и теперь нашёптывает их оракулам всякие зверства!
— А может, нет? Может, он просто возвратился и хочет вернуть своё?
— Пусть только попробует!
А это уже возле телеги, с которой сгружались увесистые мешки с зерном.
«Чудовище Галлеана» — Хаттон слышал это сочетание уже второй раз.
Тёмные эльфы. Зверства эльфов. Война. Мёртвый Галлеан. Вернувшийся Галлеан. Оракулы. Безумный Галлеан. Полный храм раненых. Справедливый Галлеан. Война. Чудовище Галлеана. Священники не успевают лечить раненых.
Хаттон запутался, и ему внезапно стало страшно.
Ему не давало покоя чувство надвигающейся беды.
— Ты чё такой, ухи острые, а? Лазутчик, ды-а?! — закричал дурным голосом какой-то пьяный мужик с оплывшим лицом.
Хаттон не выдержал и поспешил домой.
Ему надо было поговорить с сестрой.
— Превратился в чудовище и нашептывает безумства? — задумчиво повторила Ютта. — А ты сам это чувствуешь?
— Нет.
— А веришь?
— Я не знаю.
Война с эльфами ему раньше казалась чем-то таким далёким, его не касающимся — Хаттон не относил себя даже к эльфам, так как вырос в среде людей и верил тому, чему верили они, — но сейчас все так говорили о ней, что он не мог не замечать её дальше.
— Всё будет хорошо, — улыбнулась Ютта.
— Галлеан не нашептывает им всякие зверства?
— Может, и да, но нам тут в Темперансе это не грозит, — она обняла младшего названого брата, — главное, папа тут и не уехал на войну.
В город въехали рыцари, во главе которых был сам сир Аллемон, а вместе с ним прибыл и гениальный гномский инженер Гумтик Кровавый, прославившийся своими осадными устройствами на весь Невендаар. Весть эта разнеслась на весь Темперанс.
— Не к добру это, — проговорил Хаттон. Он в основном повторил то, что слышал: многие были насторожены, с чего вдруг в город въехал сам сир Аллемон, да ещё в полном вооружении вместе со своим войском.
Ютта в это время готовила обед для Гильберта. В котелке шумела кипящая похлёбка.
— Вот видишь, нас защитят. Сам сир Аллемон прибыл в город! Да и хитроумные машины Гумтика не знают равных!
— Но раз они прибыли…
Лицо Ютты на мгновение исказило страдание. Кажется, она сама себе не очень верила.
— А не дай Всевышний нападут, Император бдит! — ответила она снова уверенно и стала усиленно резать морковь для похлёбки.
Как ни ждали жители города нападения, все равно оно оказалось неожиданным.
И первым, что услышал Хаттон, были отчаянные крики с улицы.
— Что там? — Гильберт попытался встать, но скривился от резкой боли в ране.
— Хаттон, помоги пока папе, я посмотрю, что там!
— Ютта, дай я!
— Мелкий ещё, — огрызнулась старшая сестра и выскочила из дома.
Как же, казалось, растянулось время!
Десять минут. Как же долго её нет! Хаттон пытался отвлечься, наливая обед отцу.
Полчаса. Взялся за книгу, но тут же отложил.
Час. Ради Всевышнего, где же ты, Ютта?
За окнами шум. Небо красное от пожарища.
Сердце стучит от страха. Всё плохо. Всё плохо.
— Хаттон, куда Ютта запропастилась? — встревожился Гильберт.
— Я… я скоро, — Хаттон тут же выскочил на улицу.
Хаттон не знал, как выглядит преисподняя, но, наверное, похоже на то, что творилось снаружи.
Горели дома, кричали люди. Прямо на улице лежали трупы: окровавленные тела, лица с застывшим выражением ужаса.
Хаттон побежал.
Окровавленные мостовые, кричащие люди, бегущие в панике.
Человек, ползущий на брюхе. Стрела торчала из тела, по земле волочилось что-то темное, склизкое, оставляющее за собой красную полосу.
Свист.
Ещё одна стрела, и человек обмяк.
Юноша, почти мальчик, осел со стрелой в горле. Кровь растекалась по вороту, заливала грудь. Его глаза помутнели в считанные секунды.
Бежать! Бежать!
Ещё одного человека только что проткнул копьём кентавр. Какой он огромный!
Копьё с хрустом разорвало грудь и вышло с другой стороны, нанизывая тело, как кусок мяса на вертел.
Всё пропало, Темперанс в огне! Где же Ютта?
Хаттон остановился и отвлёкся на нечто большое, шевелящееся. Огромное пернатое чудовище склонилось над какой-то кучей. Когда оно обернулось, Хаттон увидел, что чудовище пожирало чье-то тело. В глаза бросился большой клюв. Острый, окровавленный, вытягивающий длинную кишку из трупа.
«Грифон», — понял Хаттон. На него смотрел круглый, немигающий глаз — жестокий, звериный.
Эльф кинулся бежать прочь, и, на его счастье, грифон был слишком увлечён поеданием человеческого мяса.
Там, через пару домов, Хаттон наткнулся на трёх эльфов, окруживших кого-то.
— Город наш, к чему ждать, давай трахнем её! — раздался грубый голос эльфийского лучника.
Вероятно, прежде это были разбойники, сброд, который во время войны лихачил под видом завоевания, судя по глупым, жестоким и мерзким лицам.
Там была Ютта!
Хаттон задрожал от страха и гнева.
Ублюдки, хихикая, сдирали с Ютты одежду. Она кричала и извивалась.
— Уберите от неё свои поганые руки! — отчаянно закричал Хаттон.
— Ха, что это, перебежчик? Чего одежда человеческая?
Один из эльфов схватил его за ворот и поднял.
— Отпустите её!
— Во клизмофил, — раздражённо проговорил тот, что держал его, и отшвырнул на землю.
Хаттон упал, ударился и потерял сознание.
На короткое время он приходил в себя, но не мог ничего сделать, почти сразу опять проваливаясь в бессознательное состояние. В эти короткие проблески сознания Хаттон слышал лишь стоны Ютты.
Когда он очнулся окончательно — видимо его не добили, сочтя и так мертвецом, — то обнаружил только её тело. Они прикончили Ютту после того как натешились ею вдоволь.
Хаттон беспомощно рыдал над ней в тот момент, когда мимо прошла оракул в сопровождении лучников.
В приступе гнева и желания мести он бросился на них, и стрела почти тут же вонзилась ему в тело.
Он упал, но, умирая, успел разглядеть лицо оракула — девы, слышащей голос Галлеана.
Многое можно было списать на войну: и убийства, и этих ублюдков, погубивших его сестру, — такой сброд, ищущий в войне удовольствия и не скованный моралью, есть и у людей, — но, лишь увидев лицо оракула, Хаттон понял, какая из сплетен, ходивших в городе, была правдива.
Галлеан безумен.
