Фёдор Петрович Горев
Фёдор Петрович Горев (настоящая фамилия Васильев; 1850, Харьков — 25 (7 ) 1910][1][2] или 1909[3], Москва — выдающийся русский драматический актёр конца XIX — начала ХХ веков.
Ф. П. Горев считался одним из лучших актеров русской сцены. К сожалению, со временем, имя его стало уходить из истории русской культуры — видеозаписей его артистической деятельности не существует — их еще не существовало, остались только воспоминания и фотографии.
Это был настоящий талант-самородок.
Т. Л. Щепкина-Куперник так написала о нем: «…исчезли такие исключительно типичные для своего времени, такие специфические актеры. Люди без образования, только с талантом, не прошедшие никаких курсов, а все берущие чутьем, люди, для которых нет жизни и интересов вне театра и у которых театральны и любовь, и душа, и самая смерть. Таким был Горев. Он был до того хорош на сцене, что в жизни никому даже в голову не приходило предъявлять к нему какие бы то ни было требования. Важно было то, что на сцене это был изумительный любовник, смелый герой, совершавший подвиги благородства и заставлявший верить, что благородство — не химера; и совсем не важно было, что в жизни — это недалекий человек, любивший выпить, кутнуть, игравший в карты, попадавшийся в каких-то не особенно красивых историях, приведших его даже как-то на скамью подсудимых <…> Этот человек был бессознательным проводником прекрасных мыслей, поэтических вдохновений и благородных чувств, остававшихся непонятными и чуждыми ему самому…»[3].
Биография
О жизни Ф. П. Горева сведения столь скудны, что сохранились только в воспоминаниях его знакомых, которым он что-то рассказывал о себе. Из воспоминаний Т. Л. Щепкиной-Куперник знаем, что он родился в провинциальной довольно состоятельной семье и детство провел в Харькове[3]. Музыкант Ю. Ф. Фаер (Файер) называет по своим разговорам с Горевым другой город — Сумы[4]. Однако есть мнения и других мемуаристов, и по их источникам, он родился в Самаре. Один из артистов, служивший с Горевым в Новочеркасске, также со слов Ф. П. передает, что Горев происходит из зажиточной крестьянской семьи, проживающей недалеко от Ростова. В 90-х годах в Сумах были лица, помнившие Горева мальчиком и считавшие его земляком. Некоторые актеры говорили, что Горев — сын театрального парикмахера[1].
Юные годы
По некоторым версиям, со слов самого Горева: к мальчику, когда ему исполнилось семь лет, как это принято в приличных семьях, был нанят специальный гувернер для воспитания. Правда, выбор гувернера был достаточно странен, что говорит о том, что семья хоть и жила в материальном достатке, но ни аристократическими предками, ни культурными корнями похвастать не могла. Дело в том, что гувернером был бывший драматический артист Петербургской императорской труппы Прохоров[3][1], уволенный оттуда за пьянство, причем пил этот артист Прохоров столь усердно, что попал в русскую классику. Дело в том, что когда на сцене Александринского театра в 1836 году репетировалась пьеса Н. В. Гоголя «Ревизор», артисту Прохорову там была отведена небольшая роль полицейского. Однако артист Прохоров при всем желании не мог принять участия в репетиции этого бессмертного произведения по причине того, что был мертвецки пьян. На вопрос «Где Прохоров?» следовал незамедлительный ответ: «Прохоров пьян». Так продолжалось несколько дней. В конце концов Гоголю это надоело, и он вычеркнул роль полицейского из пьесы, но сам образ Прохорова так понравился автору, что он включил напоминания о нем в пьесу, и любой желающий может прочитать (Н. В. Гоголь. Ревизор. (действие 1, явление 5):
- ГОРОДНИЧИЙ. А Прохоров пьян?
- ЧАСТНЫЙ ПРИСТАВ. Пьян.
- ГОРОДНИЧИЙ. Как же вы это допустили?
- ЧАСТНЫЙ ПРИСТАВ. Да бог его знает. Вчерашнего дня случилась за городом драка, — поехал туда для порядка, а возвратился пьян.
Спившийся бывший драматический артист императорских театров попал в Харьков, где и был нанят гувернером в семью Васильевых и в течение нескольких лет обучал своего ученика каким-то наукам, но судя по всему, обучал плохо. Зато декламировал монологи из классического репертуара императорской труппы. Именно Прохорову оказалась обязана русская сцена появлению выдающегося артиста Горева. Гувернер рассказывал своему маленькому подопечному о своей жизни, чем заронил в душу ребенка мечту о будущей театральной судьбе.
Когда ученику исполнилось 11 лет, его отец разорился и занятия с этим странным учителем закончились[3][1]. Пришлось начать зарабатывать самому и помогать семье. Юный Фёдор поступил в модный магазин работать мальчиком на побегушках. Мечта о театре не оставляла подростка, что приводило к злобным шуткам на его работе. Кончилось тем, что, не в силах сдержать обиды, Фёдор сбежал оттуда. Родители умерли в нищете, и будущему артисту приходилось пробиваться случайными заработками: какое-то время он работал в типографии, потом в фотографической мастерской. Нигде надолго задержаться не получалось.
Дирижер Большого театра Ю. Ф. Фаер писал в своих воспоминаниях, что, по рассказам самого Горева, он работал в магазине, рекламируя ситцы, когда познакомился с неким старым актером Докучаевым, который пригласил юношу в свой театр. А дальше — тяжелая жизнь маленького актера в маленькой провинциальной труппе[4].
А вот Театральная энциклопедия сообщает, что играть на сцене Горев начал с любительских спектаклей и лишь в 1866 году (с 16 лет) был приглашен в профессиональную провинциальную труппу[5]. По другим источникам, творческая жизнь будущего кумира драматической сцены началась с провинциальных театров в возрасте 16 лет[2][6][7]..
Воспоминания Т. Л. Щепкиной-Куперник, тоже со слов Горева, несколько отличаются: мальчишкой, в поисках работы он сменил несколько городов. Оказался в семнадцать лет в Таганроге, где пошел в грузчики и таскал мешки с мукой на пароходы, за что получал пятьдесят копеек в день. Заработав какие-то деньги, он вернулся в Харьков и пошел наниматься к антрепренеру Дюкову. К этому времени он превратился в очень красивого юношу. И Дюков взял его в свою труппу за зарплату десять рублей в месяц[1]. От него он перешел к антрепренеру Кандаурову, где уже получал двадцать рублей в месяц: десять — как актер, пять — за исполнение обязанностей помощника режиссера и пять — за бутафорскую работу. Жил он на эти деньги, на которые надо было и одеться для сцены. Как-то в Харькове он устроился на окраине, снимая в разрушенном доме комнату за два рубля в месяц. С ним была компания: еще один молодой актер, два студента и отставной полковник (кажется, негласно подрабатывавший милостыней). Театральный сторож снимал весь этот дом за четыре рубля в месяц. Домишко стоял против университетского сада, на пустыре, заросшем травой и деревьями. Постелью жильцам служила солома. Но к середине зимы последняя годная для жилья комната этого домишки окончательно разрушилась, и компания разошлась. Жить было негде, по ночам он просто слонялся по улицам.
Труппа Кандаурова поехала на выступления в Екатеринослав. С двумя рублями в кармане Федор отправился туда же. И там случилось чудо. Туда приехал известный впоследствии опереточный артист Родон, тогда игравший первых любовников; он должен был играть только что появившуюся пьесу Островского «Доходное место». И вдруг Родон заболел. Горев чуть не на коленях вымолил у Кандаурова дать ему сыграть за Родона. Этот спектакль был настоящим триумфом для юного артиста. Публика устроила ему овацию, а Кандауров пришел к нему за кулисы и поздравил с переходом на первые роли и с окладом в семьдесят пять рублей в месяц[3].
Так началась актерская биография.
Дальше — все биографы в общем — хотя и с некоторыми разночтениями — пишут одинаково.
А вот что касается детских и юношеских лет, то, похоже, артист умело скрывал их — уж очень разнятся истории, рассказанные им разным людям.
Слава
Вскоре имя нового артиста Фёдора Горева гремело по всей театральной России. Он изъездил с провинциальными артистическими труппами всю страну, работая в разных антрепризах, переезжая с места на место.
В 1877 году он пробовал поступить в Петербургскую императорскую труппу[6] (по другим сведениям — в 1878 году[7]). Для дебюта выбрал три пьесы: «Доходное место», «Мишура» и «Блуждающие огни», где замечательно играл Макса Холмина[3]. Его дар не заметить было немыслимо, его артистический талант бросался в глаза. Но именно это и подвело — он не был принят. Один актер Александринского театра вполне резонно объяснял, почему Фёдор Петрович тогда получил отказ: «Если бы сам бог Аполлон принял образ человеческий и превратился в первого любовника, то и тогда Сазонов и Нильский его бы не пустили»[3].
- Николай Фёдорович Сазонов (1843—1902) и Александр Александрович Нильский (1840—1899) — знаменитые артисты. драматического отделения Петербургской императорской труппы.
Творческая зависть — сколько преступлений было совершенно из-за нее!
По воспоминаниям Т. Л. Щепкиной-Куперник, на следующий сезон известный режиссер Федоров во время гастролей Горева в Павловске увидал его в роли Армана Дюваля в «Даме с камелиями» и немедленно пригласил его на Александринскую сцену[3].
По другим источникам, он был принят в Петербургскую императорскую труппу в 1880 году[6][7][5].
Однако в Петербургской труппе Горев не задержался. Профессионалы-лицедеи, потратившие детство на учебу в театральном училище, не желали терпеть рядом с собой этого истинного самородка, никогда нигде не учившегося, но покорявшего сцену только врожденным талантом.
В 1882 году он был приглашен в Московскую императорскую труппу[5]. Т. Л. Щепкина-Куперник считает, что именно там, на сцене московского Малого театра, прошла лучшая пора его деятельности[3], другие источники с этим соглашаются: именно там Ф. Горев познал настоящий успех, там раскрылся во всю мощь его выдающийся драматический талант[6]. Причем С. Г. Кара-Мурза пишет, что его переезд в Москву состоялся по инициативе А. Н. Островского, увидевшего Горева еще давно в театре А. А. Бренко[1].
Это было время расцвета психологического реалистического театра, в котором Горев был виртуозом. Он был психологически точен в любой роли.
Его дар перевоплощения был такой, что когда он играл французского рыцаря, за ним угадывался целый шлейф аристократических предков, а когда изображал лакея, то, по замечанию Щепкиной-Куперник, «за ним можно было видеть целый ряд крепостных „холуев“, испытавших „и барский гнев, и барскую любовь“, развращенных до мозга костей спецификой лакейских»[3].
Самые искушенные зрители не могли поверить, что это на самом деле очень мало образованный и мало знающий человек. Обратимся опять к воспоминаниям Щепкиной-Куперник:
- Горев играл в моей одноактной пьесе из эпохи итальянского Возрождения «Вечность в мгновении», романтичной всем романтизмом моих девятнадцати лет, бродягу-оборванца, человека «со дна», смутно вспоминающего былую жизнь. Что он делал из этой роли! Что это было за вдохновение!
- Подобные роли прекрасно играл А. П. Ленский, красивый, талантливый, высококультурный артист. Играя какого-нибудь героя, Ленский отлично отдавал себе отчет в том, к какой эпохе принадлежит герой, в возможностях исторической правды, в стиле. Горев же не знал ничего! Мог спутать эпохи Людовика XI и Людовика XVI, Елизавету Английскую с Елизаветой Петровной, но тем не менее стиль, верность эпохе— все у него было так же отчетливо, как у Ленского. Только творчески бессознательно.
- Этот бывший грузчик изображал испанских грандов так, что можно было подумать, будто он явился на сцену прямо из XVI века, от испанского двора.
- Один профессор, видевший его в пьесе из византийской жизни («Теофано» Аверкиева) в роли императора Фоки, был поражен следующей деталью: Горев уходил из дворцового зала, обернувшись лицом к придворным, отступая назад и не сводя с них глаз. Он спросил Горева: как ему удалось установить эту подробность, какие источники он читал?
- Горев ответил ему:
- — Ничего я не читал… А вот как посмотрел на их морды, так думаю: того и гляди пырнут кинжалом в спину — ну, и ушел лицом к ним![3]
- Александр Павлович Ленский, работавший в Московской труппе в эти же годы.
Вот что писал о Гореве артист Н. И. Собольщиков-Самарин, в антрепризе которого Горев неоднократно выступал: «Восхищаясь его творчеством и не зная его лично, зритель был глубоко убежден, что Горев продумал и проштудировал свою роль, провел огромную работу над каждым словом, жестом и незабываемой паузой. Ничуть не бывало! Все, что он так чудесно творил, создавалось как бы само собой, помимо его воли, совершенно непосредственно. Он охватывал весь образ интуитивно, входил в него, сливался с ним и жил его жизнью. Если бы его спросить, как он работает над ролью, он был бы озадачен и едва ли бы сумел ответить на этот вопрос более или менее определенно»[8].
По воспоминаниям Щепкиной-Куперник, он был добродушен и не злопамятен. А Ю. Ф. Фаер рассказывал, что о доброте Горева ходили легенды не только в театральном мире, но и по всей Москве[4]. Он давал деньги всякому, кто ни попросит, правда, и брал частенько без отдачи. Никогда не требовал гонорара, если дела труппы были неважны во время гастролей. Однако Горев не был тем, что называется «джентльмен». Да и откуда было ему взять джентльменство?[3]
Дирижер Ю. Ф. Фаер в своих воспоминаниях писал, что Горев его фактически спас: его, тогда начинающего музыканта, услышала в ресторане компания артистов Малого театра, и Горев, заинтересовавшись неустроенностью молодого человека, первым делом пригласил его, только познакомившись с ним, к себе переночевать. И на следующее же утро стал посещать знакомых высоких чиновников, могущих решить судьбу будущего известного музыканта и дирижера Большого театра[4]. Да и сам Фаер превратился в Файера не без помощи Федора Петровича: актеры, с которыми познакомил Горев молодого музыканта, решили, что Файер звучит для сцены лучше. Прожив какое-то время с Горевым в его холостяцкой московской квартире, Фаер вспоминал, что каждое утро у Горева начиналось с работы: он повторял монологи, отрабатывая дыхание и голос. Фаер же писал, что актриса Мария Николаевна Ермолова, когда назначенный ей в партнеры актер не справлялся с ролью, ходила в дирекцию и требовала заменить его на Горева[4] — она была уверена, что артист Горев может сыграть всё на самом высшем уровне.
Надо сказать, что дирекция Петербургской труппы вскоре поняла, какого артиста потеряла, и Горев стал получать оттуда приглашения. В 1897—1900 годах попеременно выступал в Малом (Москва) и Александринском (Санкт-Петербург) театрах[5]. По словам Ю. Ф. Фаера, Петербург с его столичной напыщенностью и чопорностью Горев не любил[4], с удовольствием возвращался в Москву.
В 1899 году выдающаяся русская актриса Петербургской труппы Мария Гавриловна Савина совершила заграничную гастрольную поездку. В качестве партнера она пригласила Ф. П. Горева, поделившего с ней заслуженный успех и благожелательные отзывы критики[1].
Однако опять не всё оказалось безоблачным. Только что назначенный директор императорских театров Сергей Михайлович Волконский в 1900 году уволил Горева[5]. Правда, к этому времени Горев был уже столь знаменит, что немедленно был приглашен в московский театр Корша, затем ушел в театр к Л. Б. Яворской; от приглашений не было отбоя, частные антрепризы буквально дрались за него[7][5].
Последние годы
А в 1905 году он вернулся в московскую императорскую труппу[5]. Но это были уже последние годы выдающегося артиста.
Щепкина-Куперник писала, что Горев долго болел и умер нищим в московской больнице в полном одиночестве 25 марта (7 апреля) 1909 года[3]. С. Г. Кара-Мурза дает иные сведения, называя датой смерти 25 марта 1910 года[1] и объясняя, что за пару дней до того Горев сильно простудился и схватил воспаление легких, что и спровоцировало болезнь, столь трагически закончившуюся. Ему было всего 62 года. Произошло это накануне праздника, и газеты не выходили. Так что о его кончине узнали не сразу. Щепкина-Куперник: «Конечно, на гроб его было возложено много венков… А там — „схоронили — позабыли“, как говорит Офелия… И не осталось ничего от этой красоты, от этих человеческих слабостей и ошибок, от этого божественного дарования, ничего, кроме воспоминания у тех, кто скоро и сам уйдет из этого мира»[3].
Фаер писал, что о смерти Горева узнал из письма его сына Виктора. Он же передал последние слова отца: «Передайте Юрочке, что я его люблю, пусть сыграет „Канцонетту“ над моей могилой…». Ю. Ф. Фаер: «Просьбу я эту исполнил, когда вновь попал в Москву, уже в 1915 году»[4].
Семья
Недолгое время он был женат. Жена: Елизавета Николаевна Горева (Воронина), после их развода она стала драматической актрисой и какое-то время даже держала собственную антрепризу[1].
Сын: драматический артист Аполлон Фёдорович Горев, работал в Московском Художественном театре, среди его самых знаменитых ролей — в 1908 г. Хлестаков из «Ревизора» Гоголя; тот самый гоголевский «Ревизор», обессмертивший имя незадачливого учителя его отца, но привившего своему юному ученику огромную любовь к театральному искусству.
Сын: Виктор (о его судьбе ничего неизвестно)
Репертуар
Репертуар Ф. П. Горева включал более 300 ролей[2][7], среди них:
- Макс Холмин («Блуждающие огни» Антропова)
- Владимир («Семья»)
- Жадов («Доходное место»)
- Мелузов («Таланты и поклонники»)
- Дон Карлос («Дон Карлос»)
- Фердинанд («Коварство и любовь»)
- Чацкий и Репетилов («Горе от ума» А. С. Грибоедовa)
- Эрнани (одноимённая драма Гюго в переводе С. С. Татищева)
- дон Саллюстий де Басан («Рюи Блаз» Гюго)
- маркиз де ля Тремуйль («Граф де Ризоор» Сарду)
- Арман («Дама с камелиями»)
- Василий («Каширская старина»)
- Григорий («Плоды просвещения»)
- Чоглов-Соковин («Горькая судьбина» Писемского)
- Никифор Фока («Теофано»)
- Илимов («Жизнь Илимова»)
- Опольев («Старый барин» А. А. Пальма)
- Томилин («Порыв»)
- Калигула («Равеннский боец» Гальма)
- Шабельский («Иванов» Чехова)
- Паулет («Мария Стюарт»)
- Иван Грозный — «Василиса Мелентьева» А. Островского и С. Гедеонова; по словам С. Г. Кара-Мурзы, Горев «обрисовал властность натуры грозного царя, его больную подозрительность и все психические свойства этой уродливой, искалеченной души»[1]
- одноактная пьеса «Летняя картинка» Т. Щепкиной-Куперник — главная роль
- лакей Григорий («Плоды просвещения»)
и ещё множество других.
Источники
- ↑ 1,0 1,1 1,2 1,3 1,4 1,5 1,6 1,7 1,8 1,9 ФЕДОР ПЕТРОВИЧ ГОРЕВ. Из книги С. Г. Кара-Мурзы «Малый театр. Очерки и впечатления». М., 1924
- ↑ 2,0 2,1 2,2 Горев Федор Петрович
- ↑ 3,00 3,01 3,02 3,03 3,04 3,05 3,06 3,07 3,08 3,09 3,10 3,11 3,12 3,13 3,14 Т. Л. Щепкина-Куперник. «Из воспоминаний об актерах Малого театра». Федор Петрович Горев.
- ↑ 4,0 4,1 4,2 4,3 4,4 4,5 4,6 ФЕДОР ПЕТРОВИЧ ГОРЕВ. Воспоминания Юрия Федоровича Фаера
- ↑ 5,0 5,1 5,2 5,3 5,4 5,5 5,6 Театральная энциклопедия // Горев Федор Петрович
- ↑ 6,0 6,1 6,2 6,3 Большая биографическая энциклопедия. 2009
- ↑ 7,0 7,1 7,2 7,3 7,4 Биографический словарь. 2000
- ↑ ФЕДОР ПЕТРОВИЧ ГОРЕВ. Из «Записок» Н. И. Собольщикова-Самарина