Софья Васильевна Фёдорова — различия между версиями

Текущая версия на 21:07, 18 октября 2020

Софья Васильевна Фёдорова (28 сентября 1879, Москва — 3 января 1963, городок Нёйи-сюр-Сен в окрестностях Парижа) — выдающаяся артистка балета, представительница московской юалетной школы. Также известна как Фёдорова 2-я — поскольку к моменту её поступления на сцену московского Большого театра одна Фёдорова, ее однофамилица, уже работала там в кордебалете^[1][2]).

Семья

Софья Васильевна Фёдорова происходила из цыганской семьи. Глава семьи Василий Фёдорович Фёдоров был московским ремесленником-медником. Евгений Гольцман в своем авторском сайте «Звёзды русского балета начала ХХ века» пишет о Софье Фёдоровой: «В метрике сказано, что её отец „московский цеховой, медного цеха“. Медники и кузнецы в то время были, обычно, из оседлых цыган»^[2]. Детей было трое: старшая — Софья, еще дочь Ольга и сын Михаил.

Отец Василий Фёдорович скоро умер, мать Анна Михайловна осталась с тремя малолетними детьми. Помог служивший в Большом театре родственник, устроив всех троих детей на полный пансион в Императорское московское театральное училище. Дети попали на балетное отделение. Софья окончила курс в 1899 году, младшая сестра Ольга — в 1901 году экстерном^[3].

Все трое Фёдоровых стали артистами балета. Ольга Васильевна Фёдорова (1882, Москва — 1942, Ленинград) выступала как Фёдорова 3-я^[2][4], она работала в Ленинграде и стала одной из первых советских актрис, получивших звание Заслуженной артистки республики^[3]. Михаил Васильевич Федоров был приглашен Сергеем Дягилевым в его труппу «Русский балет», основанную и выступавшую, в основном, в Монте-Карло, Париже и Лондоне. Среди его ролей — Отец из балета «Блудный сын».

Мужем Софьи Васильевны Фёдоровой стал известный оперный певец и режиссер оперных спектаклей Пётр Сергеевич Оленин.

Биография

С. В. Фёдорова готовится к спектаклю «Тщетная предосторожность»

Софья Фёдорова в роли Лизы, балет «Тщетная предосторожность». Постановщик А. А. Горский. Около 1915 г. Фотография К. А. Фишера

Сцена из балета «Тщетная предосторожность», справа — С. В. Фёдорова в роли Лизы. Владимир Рябцев (мамаша), Михаил Мордкин (Кола). Постановка А. А. Горского. Москва, Большой театр. Около 1915 года.

С. В. Фёдорова в балете «Дочь фараона»

С. В. Фёдорова в балете «Дочь фараона». 1909 год.

С. В. Фёдорова в партии Эсмеральды

С. В. Фёдорова в партии Эсмеральды

С. В. Фёдорова — Рабыня-жрица Молоха («Саламбо»), 1910

С. В. Фёдорова («Цветы зла»)

С. Федорова и В. Свобода — в балете «Пятая симфония» на музыку А. Глазунова. 1916 г.

После окончания московского театрального училища при императорских театрах (педагог Н. П. Домашев) Софья Фёдорова 1 сентября 1899 года была принята в балетную труппу императорского Большого театра и изначально зачислена в «корифейки», миновав, вопреки обычаям, кордебалет^[3], и где по традициям времени стала выступать под артистическим псевдонимом Фёдорова 2-я.

Большой театр

Слава пришла неожиданно. Московский большой театр готовился к новаторской постановке молодым балетмейстером А. А. Горским балета «Дон Кихот» композитора Людвига Минкуса. Новый спектакль еще на стадии работы над ним интересовал не только всю московскую императорскую труппу, но и чуть ли не всю Москву. 5 декабря 1900 года — накануне премьеры — состоялась генеральная репетиция, на которую съехалась вся городская знать.. И в этот день неожиданно заболела исполнительница партии Мерседес Е. Гельцер. На замену была выбрана молодая, только начинающая, но уже подающие надежды танцовщица Софья Фёдорова, занятая в балете в небольшой роли уличной танцовщицы. На изучение новой партии было отведено всего несколько минут перед началом генеральной репетиции, но ей и этого оказалось достаточно. Она исполнила обе партии великолепно. На следующий день, 6 декабря 1900 года, она уже вышла в премьерном представлении «Дон Кихота» в обеих партиях^[5]. Выступление прошло с большим успехом, молодая танцовшица была замечена и зрителями, и критиками, и — что особо важно — дирекцией.

В том же году Софья Фёдорова была переведена в разряд вторых танцовщиц, очень быстро стала балериной I класса, а затем и «примой» с окладом 4 тысячи рублей в год — деньги по тем временам немалые. А кроме того, тут же известная парфюмерная фабрика выбрала её среди прочих женщин-знаменитостей своим рекламным лицом^[3].

На неё обратил внимание балетмейстер А. А. Горский, отметивший в её индивидуальности бурный темперамент и яркое мастерство перевоплощения, и начал работать с ней, ставя специально для неё дивертисменты и танцевальные номера. Евгений Гольцман в своем авторском сайте «Звезды русского балета начала ХХ века» отмечает, что «Горский ставил для Фёдоровой испанские танцы, которые приводили зал в экстаз»^[2]. От исполнения классических партий она, как правило, отказывалась, не чувствуя себя достаточно подготовленной к ним технически. Её стихией был характерный танец.

«Всё, что не могла достичь техникой, доделывала игрой», — вспоминала танцовщица М. Н. Горшкова, считавшая Федорову по дарованию скорее драматической актрисой^[6].

Евгений Гольцман пишет: «В жизни Фёдорова производила впечатление худенького и немощного существа, скромного одетого и довольно неряшливого. На сцене в нее словно вселялся бес, она своим неистовством заражала всю труппу. У нее была довольно слабая техника. Ей трудно было танцевать классические роли, но она была несравненной драматической актрисой»^[2]. Горский специально для Фёдоровой переработал несколько партий в классических балетах, в том числе новую версию партии Жены хана в «Коньке-Горбунке» Цезаря Пуни, Старухи в «Золотой рыбке» Л.Минкуса и другие.

Критика отмечает творчество балерины: «Фёдорова была характерной танцовщицей. Но даже характерные танцы в дивертисментах становились в исполнении Ф. ярким явлением, приобретая самостоятельное значение. Обладая огромным стихийным темпераментом, необычайной экспрессией, доходящей до экстатических состояний, драматическим дарованием, она создавала эмоционально насыщенные образы, окрашенные, как правило, в мрачные тона, что со временем приобретало все больший вес в ее творчестве»^[7].

Вяч. Иванов сказал о танце Софьи Фёдоровой, что «всем своим обликом она будит смутное, тайное воспоминание. Связанные стихии, скрытые за обычной жизнью, умеет развязывать эта заклинательница. Ее область — темная мистика души»^[7][6].

Работа у Дягилева

В 1909—1913 годах Софья Федорова, продолжая службу в императорском Большом театре в Москве, несколько раз принимала участие в балетных «Русских сезонах» С. П. Дягилева в Париже, где к тому времени уже работал её брат Михаил Фёдоров^[3]. Там же она провела несколько балетов в хореографии М. М. Фокина, в балете «Вакханалия» танцевала совместно с женой прославленного балетмейстера Верой Фокиной.

Париж с первого же ее выступления был полностью покорен московской танцовщицей. И Дягилев приглашал ее и в следующие сезоны.

Постоянным местом службы Фёдоровой оставался московский Большой театр.

Начало болезни

В 1913 году она впервые станцевала Жизель в одноименном балете Адольфа Адана. Эта партия стала роковой для балерины.

Тут необходимо сделать отступление. Дело в том, что балет «Жизель» основательно прижился на русской сцене, с главной партией — технически очень сложной по понятиям того времени — многие танцовщицы справлялись весьма успешно; однако эта роль несла в себе и огромный психологический драматизм, требовавший актерских данных, которым далеко не все профессиональные балерины могли похвастать^[6]. «Жизель» неоднократно возобновлялась в обеих императорских труппах — в Санкт-Петербурге и в Москве, и дирекция постоянно озадачивались в поисках очередной исполнительницы главной партии. Софья Федорова справилась с этой партией безукоризненно. Но эта же роль стала предтечей ее болезни.

Еще во время работы над постановкой в московском Большом театре, в 1913 году, Софья Фёдорова опубликовала в еженедельнике «Рампа и жизнь» собственный этюд «В летний день», в котором попыталась разъяснить свою актерскую тему в этом романтической балете: облака представали сказочными кораблями, уплывавшими и увозящими с собой в нереальность, где «нет тоски, обмана и слез», где можно только «стоять вот так, опустить руки и слушать, как мир входит в утомленную душу»^[6].

Сцену сумасшествия своей героини, актриса, наделенная особой чуткостью, неуравновешенностью и огромным даром перевоплощения, проводила столь искренне, что критика отмечала уход от театральной пластики к натуралистичности.

Вскоре врачи констатировали у неё серьёзное нервное расстройство, предвестник скорого психического заболевания. Евгений Гольцман пишет: «8 октября 1913 года театральный врач отметил у Фёдоровой бессонницу, головокружение, упадок сил, повышенную возбудимость: „Раздражительность, впечатлительность, скорая утомляемость, быстрая, резкая смена в настроении — от полной вялости и апатии с обильными слезами до повышенного бодрого, живого состояния духа“». Исполнение партии Жизели, к которой балерина готовилась несколько лет^[2], пришлось немедленно прекратить.

Осталось только добавить, что та же партия Жизели сыграет чуть позже точно такую же роковую роль в болезни еще одной великой балерины русской сцены — Ольги Спесивцевой (1895—1991)^[6].

После ухода из Большого театра

В 1917 году закончился срок контракта Софья Федоровой с дирекцией Большого театра, но она ещё продолжала изредка появляться на сцене. Однако из-за усиливавшейся болезни все чаще случались неявки на спектакль. В декабре 1918 года в связи с частыми пропусками ей была приостановлена выдача заработной платы. В январе 1919 года она обратилась в художественно-репертуарный комитет балетной труппы с просьбой о пособии, так как «из-за тяжелой болезни» не могла участвовать в спектаклях. Во врачебном свидетельстве говорилось, что она страдает «остро-неврастеническими явлениями в тяжелой форме»^[2]. И в начале 1919 года она уехала из Москвы в Петроград, где c 1918 года работал её муж — Петр Сергеевич Оленин, знаменитый оперный певец, режиссёр оперных постановок и управляющий оперной труппой Мариинского театра.

28 января 1922 года Петр Сергеевич Оленин скончался. Похоронив мужа в Москве, Софья Васильевна сразу решила уехать из страны и уже весной того же года выехала за границу, как официально считалось — на лечение, но фактически это была эмиграция.

Эмиграция

Выехав за рубеж, Фёдорова сразу приступила к работе.

Она выступала в Берлине в пантомиме «Покрывало Пьеретты», поставленной по произведению Артура Шницлера. Нина Берберова, видевшая этот спектакль, вспоминала более чем через полвека: «Когда Чабров и Федорова-вторая танцевали польку во втором действии, а мёртвый Пьеро появился на балкончике…, я впервые поняла (и навсегда), что такое настоящий театр, и у меня еще и сейчас проходит по спине холод, когда я вспоминаю шницлеровскую пантомиму в исполнении этих трёх актёров. Такой театр входит в кровь зрителя не метафорически, а буквально, что-то делает с ним, меняет его, влияет на всю его дальнейшую жизнь».^[2] Из Берлина Фёдорова отправилась в Париж, решив обосноваться там, поскольку в Париже осело много русских эмигрантов, хорошо помнивших ее сценическую деятельность; давала уроки балета и периодически выступала с концертами на эстраде. Но болезнь прогрессировала, и она все чаще проводила время в психиатрических больницах.

В 1925—1926 гг. Софья Фёдорова работала в труппе Анны Павловой.

В 1928 году Сергей Дягилев пригласил её на выступления с «Русским балетом», именно в его труппе она впервые очаровала Париж своим появлением в «Половецких плясках» и вот, спустя 19 лет, снова оказалась в его труппе. Это выступление стало для нее последним. Болезнь вновь обострилась. Балерина была помещена в госпиталь, откуда ее забрал друг — Г. Столповский, который и поддерживал её до конца дней^[7][8].

Выдающаяся балерина Софья Васильевна Фёдорова скончаласть 3 января 1963 года во французском фешенебельном городке Нёйи-сюр-Сен возле Парижа.

Исполненные партии

Партии на сцене Большого театра:

• 1901 — «Танец Анитры» на музыку Э.Грига, балетмейстер А. Горский
• 1901 — «Конек-горбунок» Ц.Пуни, балетмейстер А. Горский — Жена хана
• после 1902 — «Дочь Гудулы» А.Симона, балетмейстер А. Горский — Эсмеральда
• 1903 — «Золотая рыбка» Л.Минкуса с добавлением музыки других композиторов, балетмейстер А. Горский — Старуха
• 1906 — «Роберт и Бертрам, или Два вора» И.Шмидта и Пуни (с добавлением музыки Ф.Шумана, Ф.Шопена, П.Чайковского), балетмейстер А. Горский — служанка Селестен
• 1907 — «Аленький цветочек» Ф.Гартмана — испанский танец
• 1907 — «Арлекинада» — Пьеретта
• 1910 — «Саламбо» А.Арендса, балетмейстер А. Горский — Рабыня (жрица Молоха)
• 1913 — «Жизель» А.Адана в хореографии Мариуса Петипа — Жизель
• 1914 — «Конек-Горбунок» Пуни — Цыганский танец, позже украинский танец в хореографии А. Горского
• «Дон Кихот» — Уличная танцовщица
• 24 апреля 1916 — «Пятая симфония», балет-инсценировка Пятой симфонии А. К. Глазунова. Постановка А. А. Горского.
• «Эсмеральда» Ц. Пуни — Эсмеральда
• «Дочь фараона» Минкуса — Хита
• «Спящая красавица» П. И. Чайковского — Белая кошечка
• «Тщетная предосторожность» П.Гертеля — Лиза
• «Корсар» Адольфа Адана — Гюльнара и Медора
• «Парижский рынок» Пуни — Жоржетта
• «Волшебное зеркало» А.Корещенко — Принцесса
• «Раймонда» А.Глазунова, балетмейтер М. И. Петипа — панадерос
• «Руслан и Людмила» М.Глинки. Балет в опере — лезгинка; сохранились воспоминания об этом исполнении: она вступала в хоровод мужчин «медленными, гибкими, словно ползущими движениями, полузакрывая лицо странно поставленными сочетаниями линий, полусогнутых, полувытянутых рук»^[9].
• «Времена года» А.Глазунова — вакханалия
• «Баядерка» Минкуса — индусский танец
• «Коппелия» Лео Делиба — чардаш

«Русские сезоны» в Париже:

• 1909 — «Половецкие пляски» А.Бородина, балетмейстер М.Фокин — Половецкая девушка
• 1909 — «Вакханалия» на музыку А. К. Глазунова — танцевальный девиртисмент
• 1909 — «Пир», сюита танцев — танец чардаш на музыку Глазунова в постановке Горского, в партнерстве с М.Мордкиным
• 1910 — «Шехеразада» на музыку Н.Римского-Корсакова, балетмейстер Фокин — одалиска
• 1913 — «Клеопатра» (другое название балета «Египетские ночи») А.Аренского с музыкой других композиторов — Таор

Родня

Осталось только добавить, что в связи с эмиграцией Софьи Васильевны пострадали ее двоюродные племянники, которых она устроила в то самое Театральное училище при Большом театре, которое окончила сама: Михаил, Валериан и Зинаида Арсеньевы — все они были уволены из училища уже через месяц после отъезда их двоюродной тетки с одинаковой формулировкой «за профнепригодность». Однако выученные навыки не пропали: Михаил Сергеевич Арсеньев стал солистом бывшего Мариинского театра, потом руководителем классического балета в Бурятии; Валериан Сергеевич Арсеньев работал в разных театрах — в московком музыкальном театре им. В. И. Немировича-Данченко, Минском и Куйбышевском музыкальных театрах, а с 1936 года — солист и один из помощников Игоря Моисеева в организации Ансамбля народного танца И. Моисеева; Зинаида Сергеевна Арсеньева стала эстрадной танцовщицей^[3].

На других языках

• English
• Français

Источники