Развесистая клюква

Материал из ALL
Перейти к: навигация, поиск

Развесистая клюква (или под развесистой клюквой, раскидистая клюква, иногда просто клюква) — идиоматическое выражение, обозначающее вымыслы, ложные стереотипы, искажённые представления, вздорные и нелепые выдумки. Идиома содержит в себе оксюморон: низкорослый (2-3 см) стелющийся по земле кустик клюквы никак не может быть развесистым.

Толковый словарь Ожегова определяет это выражение как ироничное — о чём-нибудь совершенно неправдоподобном и обнаруживающем полное незнакомство с предметом[1].

Происхождение выражения

Считается, что впервые выражение появилось в пародии на французскую мелодраму — пьесе драматурга Бориса Федоровича Гейера под названием «Любовь русского казака. Сенсационная французская драма с убийством и экспроприацией из жизни настоящих русских фермеров в одном действии с вступлением. Переделка из знаменитого русского романа Б. Гейера»[2]. Пародия высмеивала западноевропейские литературные штампы с лубочным представлением о русской жизни. Сюжет сводился к тому, что главные действующие лица французские драматурги Ромен и Латук сочинили драму с действием, происходящем «около Санкт-Московии на берегу Волги», где бедная русская девушка Аксёнка, вынужденная насильно идти замуж за ненавистного казака, разлучена с любимым Иваном и вспоминает, как они проводили время «под развесистыми сучьями столетней клюквы», — по-французски это звучало: sous l’ombre d’un klukva majetueux («под сенью развесистой клюквы»)[3]. Пьеса впервые прошла в 1910 г. на сцене петербургского пародийного театра «Кривое зеркало»[2], созданного театральным журналистом Александром Рафаиловичем Кугелем и его гражданской супругой актрисой Зинаидой Васильевной Холмской. Пародия Б. Гейера имела зрительский успех, и выражение из неё вскоре перекочевало в бытовой язык, быстро прижившись.

Существует также мнение, что не Борис Гейер автор самого выражения, а он лишь использовал его, придав литературную форму. А появилось оно несколько раньше как фольклор — устная шутка или анекдот[4].

Данное выражение ошибочно приписывается французскому писателю Александру Дюма-отцу, который якобы употребил его в своих записках о России, чего на самом деле не было[2]. Эта теория возникла из ошибки Льва Давидовича Троцкого, который в своей статье «Пролетариат и русская революция», 1908 г., приписал это выражение Эжену Сю или Дюма-отцу[5].

Слово «Клюква» использовалось ещё задолго до того в сатирическом очерке М. Е. Салтыкова-Щедрина 1883 года «Мнения знатных иностранцев о помпадурах», где действует персонаж француз le prince de la Klioukwa[5][6]. В комментариях к сочинениям Салтыкова-Щедрина С. А. Макашин и Н. С. Никитина по этому поводу пишут: «Салтыков издевается над фантастическими мниморусскими именами и фамилиями, которыми щеголяли в своих рассказах о путешествиях по России „знатные иностранцы“, например, писатель Александр Дюма (отец). В его романе из русской жизни, а именно из жизни декабриста Ивана Анненкова „Mémoires d’un maître d’armes, ou dix huits mois à Saint-Pétersbourg“ (1840) и в его путевых очерках „De Paris à Astrahan“ (t. 1—5. 1858), которые, по-видимому, также затрагиваются Салтыковым в комментируемой сатире, наряду с множеством других ошибок и несообразностей имеется немало нелепостей, относящихся и к русской ономастике. Так, например, одну из русских женщин Дюма называет „именем“ Телятина (Teljatine), а другую Телега (Telegue)»[7].

Употребление

()

Утёсов Леонид - Барон фон дер Пшик

«Клюквой» называют гламур, пошлость, бесконфликтный «отлакированный» и приукрашенный показ действительности, не соответствующий реалиям.

Выражение это было использовано в патриотической военной песне «Барон фон дер Пшик» в исполнении Леонида Утесова о неудачных похождениях немецкого барона по советской земле во время Великой Отечественной войны: Барон фон дер Пшик

Орал по радио, что в Сталинграде он,
Так на параде он, и ест он шпик.
Что ест он и пьёт, а шпик подаёт
Под клюквою развесистой мужик!

См. также

Источники