Лаура Пейсар

Материал из ALL
Перейти к: навигация, поиск
Фрагмент картины Григория Чернецова «Парад по случаю окончания военных действий в Царстве Польском 6 октября 1831 года на Царицыном лугу в Петербурге», запечатлевшей многих деятелей русской культуры начала XIX столетия, в том числе артистов императорской труппы. Лаура Пейсар вполоборота вправо (за спиной Василия Андреевича Жуковского)

Лаура (Лора) Мари Жозефина Пейсар (fr.: Peyssard; 1802 — ?) — французская балерина первой половины XIX века, работавшая в России.

Лаура Пейсар была из тех европейцев, которые своими знаниями и талантами помогали России войти в ряд европейских стран и имя которой оказалось напрочь забыто; даже сугубо профессиональные издания («Русский балет». Энциклопедия. БРЭ, Согласие, 1997[1]) посвящают ей всего лишь несколько строчек.

Она родилась в 1802 году, но о месте ее рождения ничего неизвестно. Нет информации ни о родителях, ни о педагогах. Известно только одно: она работала в России в 1831—1849 гг.[1].

Лаура Пейсар была сестрой французского режиссера, тоже гастролировавшего в Петербурге. Очевидно, тогда же и она была приглашена в Петербургскую императорскую труппу, где дебютировала 8 января 1832 года в балетной постановке Огюста «Альмавива и Розина» в партии Розины[2].

Лёгкая и грациозная танцовщица, с немалым сценическим темпераментом, она сразу стала пленительной исполнительницей главных любовных героинь петербургского балета.

Об огромном успехе на русской балетной сцене свидетельствовало ее изображение среди 223 самых прославленных людей России начала XIX столетия на картине Григория Григорьевича Чернецова (1802—1865) «Парад по случаю окончания военных действий в Царстве Польском 6 октября 1831 года на Царицыном лугу в Петербурге», созданной художником в 1832—1837 гг.

Картина Г. Чернецова
Фрагмент картины. Перед группой балерин: И. А. Крылов, А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, Н. И. Гнедич; сразу за Лаурой Пейсар и Луизой Круазет актер и драматург Пётр Андреевич Каратыгин

Огромное полотно представляет собой «портрет времени»: плац с солдатами, император Николай I на коне и его свита, великие современники, среди которых В. А. Жуковский, И. А Крылов, А. С. Пушкин, Д. В. Давыдов, Н. И. Гнедич, художники Ф. А. Бруни, Карл и Александр Брюлловы, скульпторы И. П. Мартос (автор памятника Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве), В. И. Демут-Малиновский, Ф. П. Толстой, А. Н. Оленин (директор Императорской публичной библиотеки), драматический актёр и драматург П. А. Каратыгин, выдающиеся жандармы Александр Христофорович Бенкендорф и Леонтий Васильевич Дубельт, даже сам художник Григорий Чернецов, его брат тоже художник Никанор Чернецов и их отец… Да кого там только нет! А нет — декабристов, к тому времени отправленных в ссылку (кого не повесили)[3][4]. Вот среди этих самых великих и знаменитых фигур николаевской эпохи поместил художник и балерину Лауру Пейсар (под номером 176; чтобы зрители не запутались, художник дал каждому отдельному портрету свой номер). Лицом к ней, профилем влево, стоит ее партнерша и соперница по петербургской балетной сцене Луиза Круазетт, сразу за ними — балерина той же труппы Екатерина Телешова.

Ныне картина хранится в Санкт-Петербурге, в Русском музее[3][5].

В начале 1830-х годов кумирами танцевальной сцены у петербургской аристократии стали французские балерины Луиза Круазетт и Лаура Пейсар, поделив публику на два лагеря — «круазетистов» и «пейсаристов»[5][2]. Сегодня оба эти имени незаслуженно забыты, а в начале 1830-х годов петербургская балетная сцена полностью покорилась их таланту. Зрители их постоянно сравнивали. Драматический актер той же Петербургской императорской труппы Василий Каратыгин отмечал, что Лаура Пейсар «была нежнее, ловчее, роскошнее, нежели Круазетт»[6].

Лаура Пейсар выступала:

  • в постановках А. Блаша: Евхариса («Телемак на острове Калипсо», 1832), Донна Серафина («Дон Жуан, или Поражённый безбожник», 1832), Флора и Венера, также па-де-де с Шарлем Лашуком[7] («Марс и Венера, или Сети Вулкана», 1833), Сильфида («Амур в деревне, или Крылатое дитя», 1833), Фюльберт — «Фюльбер, или Маленький матрос», 1833).
  • в балетах А. Титюса: Лида («Лида, или Швейцарская молочница» А. Гировеца и М. Э. Карафы ди Колобрано по балету Ф. Тальони «Натали, или Швейцарская молочница», 1832[8]), Клеопатра («Кесарь в Египте», 1834), Сильфида («Сильфида», 1835), Елена в опере «Роберт-дьявол» (1834)[1].
  • кроме того, исполняла множество дивертисментов и танцевальных номеров, которыми перемежались шедшие в Большом Каменном театре представления — по обычаю времени, принято было давать в один вечер сразу несколько разных спектаклей, поэтому представления шли долго, предназначались для праздной аристократической публики и заканчивались где-то под утро.

Особо прославилась Лаура Пейсар исполнением танца сальтареллы со своим великолепным партнером, тоже французского происхождения Теодором Герино́[9], любовь к которому (причём любовь взаимная и счастливая) обернулась для балерины профессиональной трагедией.

Теодор Герино прибыл в Санкт-Петербург для службы в императорской труппе в 1834 году и сразу покорил зрителей, дебютировав в балете хореографа Алексиса Блаша «Дафнис, или Клятвопреступник»[10]. О его жизни до приезда в Петербург тоже ничего неизвестно. По всей видимости, он был родом из французской провинции[11], хотя историк русского балета Юрий Алексеевич Бахрушин утверждает, что он закончил парижскую балетную школу, а затем выступал в Бордо и Лондоне[12], где привлек внимание представителей дирекции русских императорских театров, собиравших для русской сцены таланты по всей Европе.

Отношения партнеров-французов очень быстро переросли в более близкие. Но однажды любовная идиллия оказалась нарушена мужской изменой — во всяком случае именно так показалось Лауре. Недолго думая, не в силах пережить разрыв с любимым и не желая мешать его новому счастью, Лаура Пейсар решила закончить все счеты с жизнью. Благо всё необходимое на сцене имелось — разнообразные театральные машины всевозможных габаритов и высоты — «последний писк» инженерной мысли начала 19 столетия — постоянно использовались в постановках для создания сценических эффектов — взлётов, полётов, прилётов, прыжков из поднебесья, приземлений, превращений и т. д. Оставалось только выбрать самый высокий объект, с которого и броситься на императорскую сцену. Объект был найден, его вершина была покорена — оставалось лишь совершить последний прыжок. И он был совершен… Но не довершен до конца. Платье зацепилось за торчавший элемент чудо-техники, нога подвернулась, а дальше история обернулась еще худшей для балерины трагедией — трагикомедией: общими усилиями с покоренной высоты ее сняли, но результатом приключения стал перелом ноги и, как следствие, — завершение балетной карьеры[5]. Происшествие широко обсуждалось в петербургском свете. Балет этих лет вошел в моду в аристократических кругах, театральных зрителей было немного — театр являлся развлечением лишь русской аристократии, и только в 1860-х годах в зрительные залы войдет следующее поколение: интеллигенты-разночинцы, — всех танцовщиц хорошо знали, их жизнь была на виду. Критики вещали, стенали и стонали по поводу случившегося: «Кто нам заменит Пейсар? Кто возвратит нам ее превосходную грацию, ее очаровательную улыбку, ее воздушные полеты?»[5] Увы, больше на сцену Лаура Пейсар не могла выйти, ее балетные партии были переданы другим танцовщицам труппы, а приверженцы ее таланта быстро нашли ей замену — новыми кумирами стали Луиза Круазетт и Варвара Волкова, заблиставшие в тех же балетных ролях[5].

А вот на личной жизни Лауры Пейсар хромота не отразилась. Истинный благородный француз Теодор Герино, словно и не заметив уродства невесты, в скором времени женился на ней.

В 1838 году чета Герино была переведена в Москву: жена — в качестве балетного педагога[1], а муж — первого танцовщика императорской балетной труппы Большого театра и балетмейстера[9].

Вместе в московской императорской труппе они проработали приблизительно 7 лет. 26 ноября 1845 года Герино был уволен со службы в императорских театрах[13][9].

Лаура Пейсар-Герино проработала в Москве до 1849 года[13][1].

Более ничего про них неизвестно.

Источники