Колокольчики мои (романс)

Материал из ALL
Перейти к: навигация, поиск

()

Сергей Лемешев - Колокольчики мои. Запись с сольного концерта в Московской консерватории. 1966 г.

()

Дмитрий Ряхин - Колокольчики мои; концерт 29.03.2008 в Большой аудитории Политехнического музея. Аккомпаниатор - Алексей Луковников

()

Вера Небольсина

«Колокольчики мои» — романс композитора П. П. Булахова на основе нескольких восьмистишей одноименного стихотворения А. К. Толстого.

Само стихотворение А. К. Толстого имеет сложную историю; существовало две редакции его — причем это произведение автор считал своим этапным и очень важным. Оно было посвящено давним событиям русской истории и имело очень мало общего с тем, что в итоге осталось и было использовано композитором как основа для создания музыки[1].

Из авторского текста использованы только три первых и последнее восьмистишия, не несущие смысловой нагрузки[1].

Стихотворение

Алексей Константинович Толстой (1817—1875) впервые обратился к теме этого своего стихотворения в 1840-х годах[1]. И было это совершенно «антиимперское» стихотворение — в нем отчетливо звучали нотки ностальгии по Новгородской республике и казачьей вольнице[1].

Стихи о свободе в этот период российской истории были очень модны — на дворе стояло время реакции Николая Первого, императора, оказавшегося у власти случайно — к этой тяжелой миссии готовили старших братьев. К свалившимся тяготам император Николай Павлович не был подготовлен. Правление его началось с тяжелой нервной травмы — восстания декабристов, наложившего отпечаток на всё его дальнейшее царствование: император испугался и видел во всём окружающем врагов и крамолу. Однако и остановить европеизацию России он уже был не в состоянии, да он и сам был воспитан в европейской культуре. И эта двойственность насаждалась им — причем вряд ли он сам понимал это. Новое поколение рвалось к европейским ценностям, которые весьма поощрялись, и в то же время всё досматривалось жесточайшей цензурой.

Граф Алексей Константинович Толстой был с детства лицом, приближенным к императорскому дому: он был детским другом будущего императора Александра Второго (сына Николая Первого), затем его флигель-адъютантом, затем — его егермейстером, и главное — очень близким товарищем[2][3].

Он очень хорошо знал и то, что происходило внутри императорского дворца, и снаружи — в обществе, тяготившемся цензурой и всевозможными запретами.

Вот на фоне этого и возник замысел стихотворения «Колокольчики мои» — темой его стали отнюдь не цветы колокольчики, которые случайно подпадали под копыта коня всадника.

Это были размышления о судьбе страны, о ее истории и будущем. И позиция автора была ясна: это было стремление к демократизации общества.

Через несколько лет А. Толстой вернулся к этому стихотворению. Но за это время много произошло. Прошла Крымская война (в 1853—1856 гг.), Алексей Константинович Толстой в ней сам участвовал[3]. Война подняла всеобщий всплеск патриотизма. А может быть, ужесточавшаяся николаевская цензура потребовала коренных изменений в стихотворении. Еще и еще версия: возможно, как поэту А. Толстому хотелось увидеть свои стихи опубликованными, а демократическая направленность и мечты о вольности, тенденции которых неоспоримо прочитывались в них, служили этому явной помехой. Как бы то ни было, автор полностью переделал свое старое стихотворение. Оно стало значительно больше. А главное — приобрело совершенно противоположный смысл. Именно в таком виде оно было опубликовано (журнал «Современник», 1854, № 4)[1]. Можно сравнить два варианта:

Первоначальный вариант
«Колокольчики мои»,
1840-е годы
Колокольчики мои,
Цветики степные,
Что звените вы в траве,
Темно-голубые?
Старину ль зовете вы?
Будущие ль годы?
Новагорода ль вам жаль?
Дикой ли свободы?
Иль морских богатырей
И царевен пленных?
Иль увенчанных царей
В бармах драгоценных?
Иль соборов на Москве
Во святом синклите?
Колокольчики мои,
Звените, звените!
Колокольчики мои
В ковыле высоком!
Вы звените о былом,
Времени далеком,
Обо всем, что отцвело,
Чего нет уж боле,
О боярах на Руси,
О козацкой воле!
Колокольчики мои
В золотистом жите,
О гетманщине лихой
Звените, звените!
Как лежит козак убит
В стороне немилой,
И ракита говорит
Над его могилой!
Я прислушаюся к вам,
Цветики степные,
Русским людям передам
Я дела былые!
Гой ты, ветер, не шуми
В зеленой раките!
Колокольчики мои,
Звените, звените!
1840-е годы
Вариант 1854 года
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
И о чем звените вы
В день веселый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?
Конь несет меня стрелой
На поле открытом;
Он вас топчет под собой,
Бьет своим копытом.
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Не кляните вы меня,
Темно-голубые!
Я бы рад вас не топтать,
Рад промчаться мимо,
Но уздой не удержать
Бег неукротимый!
Я лечу, лечу стрелой,
Только пыль взметаю;
Конь несет меня лихой, —
А куда? не знаю!
Он ученым ездоком
Не воспитан в холе,
Он с буранами знаком,
Вырос в чистом поле;
И не блещет как огонь
Твой чепрак узорный,
Конь мой, конь, славянский конь,
Дикий, непокорный!
Есть нам, конь, с тобой простор!
Мир забывши тесный,
Мы летим во весь опор
К цели неизвестной.
Чем окончится наш бег?
Радостью ль? кручиной?
Знать не может человек —
Знает бог единый!
Упаду ль на солончак
Умирать от зною?
Или злой киргиз-кайсак,
С бритой головою
Молча свой натянет лук,
Лежа под травою,
И меня догонит вдруг
Медною стрелою?
Иль влетим мы в светлый град
Со кремлем престольным?
Чудно улицы гудят
Гулом колокольным,
И на площади народ,
В шумном ожиданье
Видит: с запада идет
Светлое посланье.
В кунтушах и в чекменях,
С чубами, с усами
Гости едут на конях,
Машут булавами,
Подбочась, за строем строй
Чинно выступает,
Рукава их за спиной
Ветер раздувает.
И хозяин на крыльцо
Вышел величавый;
Его светлое лицо
Блещет новой славой;
Всех его исполнил вид
И любви и страха,
На челе его горит
Шапка Мономаха.
«Хлеб да соль! И в добрый час! —
Говорит державный, —
Долго, дети, ждал я вас
В город православный!»
И они ему в ответ:
«Наша кровь едина,
И в тебе мы с давних лет
Чаем господина!»
Громче звон колоколов,
Гусли раздаются,
Гости сели вкруг столов,
Мед и брага льются,
Шум летит на дальний юг
К турке и к венгерцу —
И ковшей славянских звук
Немцам не по сердцу!
Гой вы, цветики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
И о чем грустите вы
В день веселый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?

Более того, были еще строфы в редакции 1854 года, не вошедшие в публикацию (возможно, покоробили даже издателей — разночинцев Некрасова и Н. Г. Чернышевского — своей чрезмерной «цензурной правильностью»):

На одних цвели полях
Древле наши деды,
Русс и чех, хорват и лях
Знали те ж победы!
Будь же солнцем наших стран
И княжи над нами!
Кто на бога и славян
С русскими орлами!


Вам тоски не заглушить,
Свет не сделать милым,
Старины не воротить
Говором унылым.

По сути дела, это два совершенно разных стихотворения. С точки зрения поэтической — первое стихотворение, безусловно, лучше[1] — и в этом трудно не согласиться с литературоведами. Но первое было неизвестно, а второе опубликовано (в таком же виде публиковалось и в следующих изданиях[4]) — вот его и взял за основу композитор.

Музыка

Однако композитор П. Булахов, приступив к созданию романса, отмел чересчур патриотическую часть, оставив лишь поэтический образ цветов-колокольчиков[5]. В результате появившийся романс ушел напрочь от политических аспектов и стал песней о колокольчиках, которые рад бы не давить всадник, «но уздой не удержать бег неукротимый»[1].

Именно в таком виде романс существует приблизительно полтора века[6], точная дата, когда композитор положил несколько куплетов стихотворения на музыку, — неизвестна.

Таким образом, сложное философское стихотворение А. К. Толстого приобрело совсем иную — экологическую — тематику и ныне входит в структуру «стихов о цветах и природе»[7].

Это стихотворение А. К. Толстого обратило на себя внимание не только Петра Булахова. Известно, что не менее 12 композиторов еще обращались к этим строкам, создавая свои романсы. Среди них была музыка В. И. Ребикова. Однако известность получил лишь романс П. Булахова. А вот остальные музыкальные редакции забылись. И какие строчки использовали другие композиторы, тоже неизвестно[1].

Песня продолжает жизнь в музыке Петра Булахова и в тех нескольких строчках, что были «оторваны» от большого стихотворения-размышления.

Источники