Белла Георгиевна Казароза

Материал из ALL
Перейти к: навигация, поиск
Портрет Казарозы. Художник: Александр Яковлев
Б. Казароза

Белла (Бэла) Георгиевна Казароза (урожденная Шеншева; 1893, Санкт-Петербург — 2 марта 1929[1], Берлин, Германия[2], или Виши, Франция[3]) — эстрадная певица и танцовщица.

Неожиданный звучный испанский псевдоним (в переводе с испанского обозначает Розовый домик[4]) придумал певице поэт Михаил Кузмин (1872—1936), когда она выступала с циклом его песен[1], причем у самого М.Кузмина: Каза-Роза[5].

Артистическая судьба

Происходила из обеспеченной еврейской семьи, осевшей в Петербурге.

Брала частные уроки пения, закончила в 1912 году танцевальную школу под руководством В. И. Преснякова[3].

Творчество актрисы полностью принадлежало Серебряному веку и могло сосуществовать только с ним и внутри него[3]. Казароза вошла на эстраду в 1910-е годы[6][7], вспыхнув яркой звездой, — и очень скоро оказалась забыта.

Будучи оперной певицей, она прославилась исполнением эстрадных песен[4]. В ее репертуар входили старинные романсы (романсы Р. Шумана, Ф. Шуберта[3]), детские песни (в том числе цикл детских песен на стихи М. Кузмина), исполняла испанские танцы[8].

По своему амплуа она не была ни femme fatale, как Ида Рубинштейн, ни простодушной босоногой пастушкой, как Айседора Дункан — две ярчайшие эстрадные звезды времени. Но Бэла Казароза нашла свой индивидуальный стиль полудетского исполнения — «наив» (femme infant)[7][3].

Михаил Кузмин о Белле Казарозе: «Почти не женщина, а существо. Для женщины слишком маленький рост („всегда пятнадцать лет“) при исключительной пропорциональности сложения, слишком неосознанная печаль в огромных глазах, слишком непробужденная чувственность толстых губ. Казалось, ее смугловатая кожа была изнутри освещена каким-то розовым огнем. Casa rosa. Когда я давал ей это название, я думал, что по-испански это значит „розовый дом“. Может быть, это именно то и значит, — я не знаю испанского языка. Во всяком случае, я имел в виду не Испанию, а испанскую Америку»[7].

Поначалу она была увлечена театральными идеями В. Мейерхольда и пребывала в близком ему артистическом кругу[6], он сам пригласил ее к себе работать. В 1910 году дебютировала сразу как актриса, певица и танцовщица в театре «Дом интермедий» В. Мейерхольда. Она сыграла роль Молли в скетче П. Потемкина и К. Гибшмана «Блэк энд уайт», исполнила танец Хуаниты в спектакле «Обращенный принц», причем танцевала бравурную пляску прямо на столе зала, что в то время производило неожиданный и потрясающий эффект[3]. В постановке В. Мейерхольда она танцевала в «Благочестивой Марте» испанский танец, поставленный хореографом В. Пресняковым, и пела «Песенку гитаны» композитора Ильи Саца на слова К. Миклашевского.

Затем выступления Казарозы проходили в модных театральных студиях и театрах-кабаре: в «Доме Интермедий» у Всеволода Мейерхольда, «Старинном театре» (1912), «Бродячей собаке» и «Привале комедиантов» (1912—1916), Троицком (Литейном) театре миниатюр (1915; в пьесе М. Кузмина «Алиса, которая боялась мышей», роль — Алиса[7])[1][3].

Ее восхищалась Тэффи[3], с которой они подружились и песни которой Казароза стала исполнять; ее портреты рисовали Александр Яковлев, ставший ее мужем, И. Нивинский, В. Фалилеев.

Об ее неординарном исполнительском искусстве свидетельствует тот факт, что ей, выражая свое восхищение, посвящали стихи самые известные поэты времени, среди которых Александр Блок, Осип Мандельштам и др.[4]:

Не лукавь же, себе признаваясь,
Что на миг ты был полон одной,
Той, что встала тогда, задыхаясь,
Перед редкой и сытой толпой…
Что была, как печаль, величава
И безумна, как только печаль…
Заревая господняя слава
Исполняла священную шаль…
Александр Блок — «Испанке»
* * *
…Неизъяснимо-лицемерно
Не так ли кончиком ноги
Над теплым трупом Олоферна
Юдифь глумилась…
Осип Мандельштам — «Футбол»
* * *
По платью нищая — красой движений жрица
В толпе цыган она плясала для меня
То быстрая, как вихрь, чаруя и дразня,
Кружилась бешено. То гордо, как царица,
Ступала по ковру, таинственно маня,
То вздрагивала вся, как раненая птица,
И взор ее тускнел от скрытого огня,
И вспыхивала в нем безумная зарница.
Ей было весело от песен и вина.
Ее несла волна, ее пьянила пляска
И ритм кастаньет, и пристальная ласка
Моих влюбленных глаз. И вся она была
Призывна, как мечта и как любовь грозна.
Гитана и дитя и женщина и сказка!
Сергей Маковский — «Гитана»[6][4][7].

Личная жизнь

  • Первый муж: художник Александр Яковлев. Ребенок от этого брака умер совсем маленьким в 1918 году в Москве[6]. Муж в эти годы был за границей и после Октябрьского переворота решил не возвращаться в Россию, перебравшись на постоянное место жительства во Францию, в Париж, куда в течение последующих нескольких лет перевез всю семью: мать, сестру оперную певицу Сандру Яковлеву, племянниц и даже близкого друга; но к этому времени Бэла Георгиевна в круг его семьи уже не входила.
  • Второй муж: театральный деятель и литератор Николай Волков (1894—1965), театровед, будущий автор нескольких театральных инсценировок и балетных либретто — в том числе «Анна Каренина» во МХАТе (1937 г.), «Золушка», «Бахчисарайский фонтан», «Спартак» и др.; впоследствии его женой стала драматическая актриса Дарья Зеркалова, рядом с которой он и похоронен на том же Новодевичьем кладбище, что и Бэла Казароза[9].

После революции

Постепенно популярность певицы уходила. Революционное время с новыми порядками мало способствовало легкому жанру, да и вообще искусству.

Тогда же Бэла Георгиевна пережила страшное горе: в 1918 году в голодной от разрухи Москве умер ее маленький сын Шурик от брака с художником Александром Яковлевым[4].

В полном отчаянии и одиночестве она уехала из голодной и холодной столицы на юг страны, но и там не нашла покоя: большевики арестовали ее из-за странного иностранного имени Казароза, решив: раз у нее не русская фамилия — значит, она шпионка и иностранный агент. Ей грозил расстрел, лишь каким-то чудом ей удалось освободиться[4].

В этой суматохе про нее вспомнил Никита Балиев и пригласил ее в свой театр-кабаре «Летучая мышь»[6]. Однако послереволюционная жизнь менялась так стремительно, что только что данное приглашение тут же стало недействительным: Балиев сам уехал в эмиграцию в 1920 году[4][10].

К этому времени Луначарский пригласил в Москву В. Э. Мейерхольда, ученицей которого была Бэла Шеншева и с которым одно время была очень дружна. Именно она помогла приехавшему в Москву Мейерхольду в бытовых обустройствах, и тот незамедлительно пригласил ее к совместной работе. Но в новой советской атмосфере, в жанрах революционного изменения театральных постановок Казароза не находила себя[4]. В эстраде ее жанр в эти годы тоже мало котировался, мода на легкие миниатюрные жанры стремительно ушла со всем Серебряным веком[3]; как актриса она все чаще оставалась невостребованной[8].

В 1920 году она вышла замуж за Николая Дмитриевича Волкова[4], к тому времени — начинающего театроведа, делающего лишь первые шаги как театральный деятель[11].

Новый брак принес Белле Шеншевой какую-то уверенность после пережитого горя и потери всех ориентиров, сметенных революционными событиями.

НЭП на какое-то время открыл двери эстраде, но уровень эстрадных произведений того времени резко падал в угоду вкусам новых зрителей — разбогатевших нэпманов.

Послереволюционная разруха и смерть ребенка не могли не сказаться на здоровье певицы. Она пробовала менять вокальный жанр, это кончилось плачевно — она начала терять голос[8]; кроме того Белла Георгиевна страдала почечной недостаточностью и выехала за границу на лечение. В 1929 году она находилась в Берлине.

К этому времени семейные отношения с Н.Волковым стали рассыпаться, у него появились другие интересы, начался роман с актрисой Ольгой Книппер-Чеховой, вдовой Антона Павловича Чехова[1][6], значительно старше его по возрасту, но дамой весьма искушенной и не собирающейся терять своего молодого любовника. Об их полусемье скоро начали судачить в театральной Москве. Зинаида Райх именовала чету Волковых «Волк и Волчица», а Казарозу — иногда «козочкой»[7].

Могила Казарозы-Волковой на Новодевичьем кладбище, Москва

Бэла Георгиевна пережила очень многое — и смерть ребенка, и тяжелый творческий период, когда война и следовавшие друг за другом революции принесли голод и разруху. Возможно, что предательство супруга — его роман с шестидесятилетней Книппер-Чеховой — потрясло и стало в этом наборе той последней каплей, которую больше невозможно было переносить[8]. Жизнь закончилась трагедией: Белла Георгиевна покончила с собой.

Похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище (2 уч. 13 ряд могила 20)[1].

Супруг, чувствуя себя виноватым, в память о Казарозе издал сборник — это было последнее частное издание в СССР[7] — НЭП изгонялся из государства, — но всё же горе пережил. Правда, роман с одной драматической актрисой к этому времени завершился и он женился на другой — Дарье Зеркаловой.

Использование образа

Через много лет после ее смерти ее двоюродный внук литератор Леонид Юзефович (Белла Георгиевна Казароза-Шеншева приходилась двоюродной сестрой деду Л. Юзефовича), автор детективов из российской истории, использовал ее имя и образ при написании остросюжетного детективного романа «Казароза», вышедшего в 2002 году[8][4] и ставшего финалистом букеровской премии в 2003 г.[12].

()

1-я серия фильма «Казароза» (2005), имеющего мало общего с настоящей Беллой Казарозой. Продолжение 3-серийного фильма: http://kino.1tv.ru/serials/kazaroza

В 2005 году роман был экранизирован, роль Зинаиды Казарозы (так по роману и фильму — имя Белла по авторскому замыслу изменено на Зинаида) играла Оксана Фандера.

Однако события романа и сделанного по его сюжету фильма мало связаны с жизнью реальной актрисы, хотя были использованы атрибуты, имеющие отношение к настоящей Белле Казарозе: портрет актрисы, выполненный художником Александром Яковлевым (первый супруг актрисы), и цитаты из стихотворения О. Мандельштама, посвященного реальной актрисе Белле Казарозе.

Источники