Бабий Яр (стихотворение Евтушенко)

(▲)

Евгений Евтушенко читает поэму «Бабий Яр» в Яд Вашем

«Бабий Яр» — стихотворение поэта Евгения Александровича Евтушенко, созданное в 1961 году.

Стихотворение начинается словами:

«Над Бабьим Яром памятников нет».

Описание

Стихотворение посвящено уничтожению гитлеровцами еврейского населения во время Второй мировой войны.

Заняв Украину и Киев, немецко-фашистские войска приступили к уничтожению проживавших в этих местах евреев. Расстрелы проходили в местечке Бабий Яр возле Киева. Поначалу люди расстреливались небольшими группами. А с 29 по 30 сентября 1941 года там было расстреляно около 50 тысяч человек. В акции по уничтожению евреев принимали участие: зондеркоманда 4а, части охранного полка СС «Юг» — всего 300 карателей под руководством штандартенфюрера СС П. Блюбеля и 1200 из «Буковинского куреня» частей ОУН, возглавляемого П. Войновским. Уничтожению подлежали все евреи, независимо от возраста: мужчины, женщины, старики и дети.

Затем фашистские отряды там же стали уничтожать не только евреев, в Бабьем Яру расстреливались цыгане и караимы, военнопленные и партизаны, мирные жители Киева. В августе 1942 там же были расстреляны футболисты киевского «Динамо», не пожелавшие проигрывать в футбольном матче с фашистской командой, за что и были отправлены в Бабий Яр. Всего в 1941—1943 там расстреляны до 200 000 человек.

Улицы Киева после Куреневской трагедии

После войны, в 1950 году городские власти постановили залить Бабий Яр жидкими отходами соседних кирпичных заводов, отгородив местность небольшим валом-дамбой. Через десять лет, в начале весны 1961 года при таянии снега накопившаяся масса прорвала заграждение и хлынула в сторону селений. Катастрофа произошла огромная: были уничтожены дома и другие постройки, кладбище, жизнеобеспечивающие структуры. Жертвами оказались до 1,5 тыс. человек. Катастрофа получила название Куреневская трагедия (по названию расположенного рядом и пострадавшего городка). Так Бабий Яр стал местом ещё одного преступления — беспамятного и бесхозяйственного одновременно. Но это второе преступление спровоцировало воспоминание о первом, положившем начало массовому уничтожению еврейского населения. В печати стали появляться статьи и воспоминания о расстрелах в Бабьем Яру.

Реакция Е. Евтушенко

Поэт Евгений Евтушенко откликнулся на события стихотворением «Бабий яр», написанным там же, в Киеве, сразу после увиденного: огромной свалки на месте гибели людей — вместо памятника. Он и начал так: «Над Бабьим яром памятников нет…».

Это был не просто отклик на расстрел людей — все произведение проникнуто гуманизмом, обличением антисемитизма в его любом виде. Не только фашистов бичует поэтический стих, поэма стала пафосом ненависти к любому проявлению национального оскорбления, разоблачением антисемитизма как такового.

Кроме того, произведение входило в открытый конфликт с советской тоталитарной системой, включавшей в свою внутреннюю политику антисемитизм и осознанно разжигавшей антисемитские настроения внутри общества (у такой политики были свои экономические причины). Внешне, как обычно, антисемитизм не был документирован как государственная политика, широко провозглашалась дружба народов, но на самом деле в закрытых предписаниях и устных приказах антисемитская политика в СССР велась весьма активно.

Публикация

Впервые стихотворение было опубликовано 19 сентября 1961 года в «Литературной газете». Но этой публикации сопутствовала целая отдельная история. В это время главным редактором «Литературной газеты» был Валерий Алексеевич Косолапов, человек не особых выдающихся литературных способностей — но этого редактору и не надо, — зато глубоко порядочный, не боящийся брать на себя ответственность и понимающий всю полноту ответственности — именно благодаря таким людям не заглохла под натиском соцреализма с его воспеванием власти и чудовищного человеконенавистнического режима настоящая литература этого периода; впоследствии В. А. Косолапов возглавил журнал «Новый мир», сменив на посту главного редактора уволенного А. Т. Твардовского. Через много лет, вспоминая Косолапова, Евг. Евтушенко написал о нем: «Он никогда не был диссидентом по отношению к идеалам социализма, но, как говорил один из героев Солженицына, был предан идеалам „нравственного социализма“, несовместимого с „охотой на ведьм“ и трусливой агрессией бюрократии по отношению к нормальному человеческому свободолюбию». Именно этот человек в годы ярого антисемитизма взял на себя смелость публикации стихотворения «Бабий яр», прекрасно осознавая, что после этого он может потерять пост главного редактора. Так оно и случилось.

Еще когда поэт принес ему свое произведение, Косолапов, сразу все поняв, ответил ему одно: что должен посоветоваться — нет, не с партийными начальниками — их ответ он и без того хорошо знал, — а с собственной женой: согласна ли она утерять номенклатурный пост и все его преимущества для семьи. И уехал на дачу в Переделкино, где супруга тогда находилась (Переделкино в то время не было телефонизировано, а мобильных аппаратов еще не изобрели — вот ведь как люди жили). Супруга главного редактора «Литературки» была дамой не из пугливых, она прошла Великую Отечественную войну, будучи медсестрой. Да что там говорить, с женой Валерию Алексеевичу Косолапову повезло, в таких случаях шутят: для себя выбирал. Она была согласна. Вернувшись через три часа из поездки к жене, Косолапов отдал распоряжение о публикации стихотворения Евгения Евтушенко «Бабий яр» и приготовился к утере места работы (правда, хотя поста главного редактора «Литературной газеты» он действительно лишился, дальнейшая история показала, что не все так страшно: в стае номенклатуры он все равно остался).

Феликс Кузнецов, который был у этого номера газеты «свежей головой» (то есть проверяющим редактором, подписывающим номер в печать — «свежей головой» поочередно назначается один из редакторов, который не принимает участия в составлении номера, но в его обязанность входит вычитка всех материалов на свежую голову — с тем чтобы увидеть все несуразности, не замеченные другими редакторами, уставшими при подготовке газеты), тут же заявил, что по какой-то причине ему не дали прочитать это стихотворение.

Стихотворение Е.Евтушенко «Бабий яр» стало первым, нарушившим умалчивание еврейской тематики в советской литературе, которое некоторые литературные исследователи называют даже «заговором молчания» — это действительно был спровоцированный заговор.

Реакция на публикацию

Реакция на публикацию, нарушившую «заговор», перешедший в традицию, была незамедлительной. 24 сентября (то есть через пять дней) газета «Литературная Россия» опубликовала поэтический отпор инородному телу советской литературы; автором его был поэт Алексей Марков, обессмертивший себя строчками:

Какой ты настоящий русский,

Когда забыл про свой народ,

Душа, что брючки, стала узкой,

Пустой, как лестничный пролет…

А заканчивался поэтический опус так:

Но хватит ворошить могилы,

Им больно, им невмоготу.

Пока топтать погосты будет

Хотя б один космополит, -

Я говорю:

«Я — русский, люди!»

И пепел в сердце мне стучит.

Напомним, что само слово «космополит» в советской соцпропаганде рассматривалось как ругательное — впрочем, так же, как и слово «еврей», — и при антисемитских гонениях часто использовалось именно слово «космополит», поскольку слово «еврей» было определено как совершенно неприличное (об этом пишет замечательный балетный критик Нина Аловерт — не имеющая ни капли еврейства — в статье, посвященной выдающемуся советскому балетмейстеру Леониду Якобсону, первому постановщику балета «Спартак», при антисемитской травле которого в прессе широко использовалось слово космополит; ныне в Санкт-Петербурге существует балетный театр имени Леонида Якобсона).

Публикация этого опуса в газете «Литературная Россия» стала совершенно очевидным явлением, поскольку эта газета служила определенным балансом для сугубо интеллигентской «Литературной газеты», которой позволялись кое-какие свободы — в рамках допустимого, конечно. Самое любопытное, что обе эти редакции — «Литературная газета» и «Литературная Россия» — располагались в одном помещении, сотрудники были хороши знакомы друг с другом, встречались в одной столовой, вместе обсуждали текущие дела, бегали друг к другу на этаж, дружили, общались — но в официальных кругах считались антагонистичными изданиями. Если «Литературную газету» читали все (кому удавалось подписаться — что тоже было непросто), то газета «Литературная Россия» выпускалась не столько для чтения, сколько для идеологической пропаганды и тщательно подшивалась во множестве советских организаций к нужным папкам, так и не прочитанная. Однако стихотворение Алексея Маркова незамеченным не осталось и прославило автора.

Прорыв в еврейскую тематику был сделан — и теперь гневным отповедям пределов не было. Леонид Утесов отписал Маркову, что «антисемитизм — есть социализм идиотов», а поэт Самуил Яковлевич Маршак провел параллель с другим Марковым, известным черносотенцем Н. Е. Марковым, в свое время ставшим председателем совета «Союза Русского Народа» и прозванным в истории «Марковым-вторым». Маршак назвал прославившегося единственным стихотворением поэта «Марковым-третьим», его ответ начинался так:

Был в царское время известный герой

По имени Марков, по кличке «второй».

Он в Думе скандалил, в газете писал,

Всю жизнь от евреев Россию спасал.

Заканчивался так:

И Маркову-Третьему Марков-Второй

Кричит из могилы: «Спасибо, герой!»

1961.

Осталось лишь сообщить, что стихотворение не слишком известного поэта Алексея Маркова было опубликовано в советской прессе, а стихотворение классика литературы Самуила Маршака ходило по Москве в самиздате, то есть многократно перепечатанным в нескольких экземплярах добровольцами.

Свой ответ поэту Маркову выдал и еще один классик советской литературы, поэт Константин Симонов:

<…> Над Бабьим яром, страшною могилой,

Стоял поэт. Он головой поник.

Затем в стихах со страстностью и силой

Сказал о том, что пережил в тот миг.

И вот другой берётся за чернила.

Над пылкой фразой желчный взгляд разлит.

В стихах есть тоже пафос, страстность, сила.

Летят слова: «пигмей», «космополит».

Что вас взбесило? То, что Евтушенко

Так ужаснул кровавый Бабий яр?

А разве в вас фашистские застенки

Не вызывали ярости пожар? <…>

1961.

Власти не замедлили призвать в помощь поэту Алексею Маркову еще дополнительные силы. Среди прочего — появилась статья в «Литературной газете» Дмитрия Старикова, обвинявшая Е. Евтушенко в «попирании ленинской интернациональной политики». И наконец, сам Никита Сергеевич Хрущев публично обвинил Евтушенко: «За что критикуется „Бабий Яр“? За то, что его автор не сумел правдиво показать и осудить именно фашистских преступников за совершенные ими убийства в Бабьем Яру».

В результате произведение Евтушенко (по некоторым определениям — стихотворение, по другим — поэма) получило огромнейший резонанс в обществе. Кто-то видел в нем гражданский подвиг поэта, а власти обвинили автора в отсутствии патриотизма и одностороннем освещении темы: якобы упоминались лишь жертвы-евреи (что с литературной точки зрения вполне объяснимо: Евтушенко написал «анти-антисемитское» произведение, а не историю всех убийств Бабьего Яра). Но все эти обвинения лишь поддерживали интерес к самому стихотворению.

Перестановки в стихотворении

Под давлением цензуры Евгений Евтушенко вынужден был переделать некоторые строфы:

Было:

Мне кажется сейчас -

я иудей.

Вот я бреду по древнему Египту.

А вот я, на кресте распятый, гибну…

Стало:

Я тут стою, как будто у криницы,

Дающей веру в наше братство мне.

Здесь русские лежат и украинцы,

Лежат с евреями в одной земле.

Было:

И сам я,

как сплошной беззвучный крик,

над тысячами тысяч погребенных.

Я -

каждый здесь расстрелянный старик.

Я -

каждый здесь расстрелянный ребенок.

Стало:

Я думаю о подвиге России,

Фашизму заслонившей путь собой.

До самой наикрохотной росинки.

Мне близкой всею сутью и судьбой.

Новый текст в угоду партийным руководителям появился. Но — не прижился. Более того: все читатели и исполнители этих стихотворных изменений словно бы и не заметили.

Симфония Шостаковича

Композитор Дмитрий Дмитриевич Шостакович в начале 1962 года начал сочинять музыкальную симфонию на основе «Бабьего Яра» Евтушенко, добавив еще четыре его стихотворения: «Юмор», «В магазине», «Страхи», «Карьера».

Музыкальное произведение получило название «Симфония № 13 „Бабий Яр“ си-бемоль минор op.113 для баса, хора басов и оркестра».

Еще в начале своей работы Шостакович обратился к певцу Борису Гмыре как возможному первому исполнителю, но у Гмыри был «страшный грех» в биографии: во время Великой Отечественной войны он оказался в оккупированной Полтаве, что рассматривалось как измена родине (работавшая с ним в Полтаве на одной сцене молодая оперная певица Валентина Ищенко была сослана отбывать заключение в лагерь в Воркуту, где стала актрисой лагерного театра, известного как «театр за колючей проволокой», после ареста работала в Сыктывкаре вместе с другим бывшим заключенным, певцом Б. С. Дейнекой). Хрущев, который в то время возглавлял компартию Украины, спас певца от репрессий. Б. Гмыря, уже успевший наполучать награды, звания, Государственную премию, дачу, понимал, что в любой момент при «недолжном» поведении может не только лишиться всех регалий и имущества, но и оказаться в числе врагов, если ему открыто припомнят годы в Полтаве. Он решил, что власти лучше не злить. Через месяц он прислал композитору письмо-отказ с такими словами: «У меня состоялась консультация с руководством Украинской ССР по поводу вашей 13-й симфонии… Мне ответили, что руководство Украины категорически возражает против исполнения стихотворения Евтушенко „Бабий Яр“. При такой ситуации, естественно, принять к исполнению симфонию я не могу». После этого Галина Вишневская, помогавшая Шостаковичу с организацией исполнения его симфонии, познакомила Шостаковича с солистом Большого театра Александром Филипповичем Ведерниковым, но и с ним работа не получилась, он тоже испугался.

Одновременно Шостакович искал дирижера. Обратился к Евгению Мравинскому, однако тот отказался. Отказы не были случайными: секретарь ЦК КПСС Ильичёв провёл две встречи с деятелями культуры, где неистовствовал: «Антисемитизм — это отвратительное явление, партия с ним боролась и борется, но время ли поднимать эту тему? И на музыку кладут!». Государственная номенклатура явно не желала появления нового произведения, но и на официальный запрет не решилась — Шостакович был знаменит не только в стране, его имя хорошо знали в Европе и Америке, причем в кругах не только музыкальных, но и общественных. Любой запрет, связанный с его именем, мог способствовать новому витку государственных сложностей. Власть прямых запрещений не выносила, но действовала хитрее и подлее. Артисты знали, на что эта власть способна, и потому боялись вступать с ней в конфронтацию.

(▲)

Shostakovich 13th Symphony 1/5 Vyacheslav Redya Babi Yar – adagio. Тарас Штонда (бас)

(▲)

Shostakovich 13th symphony (part-1/7). Royal Albert Hall, 9 August 2006. Shostakovich Symphony No. 13 in B flat minor, 'Babi Yar'. Mikhail Petrenko - bass (исполнение в советском варианте)

Именно в подобных ситуациях проявляется чувство человеческого достоинства. Дирижировать симфонией взялся другой дирижер — это был Кирилл Кондрашин.

Нашёлся и солист: бас Большого театра Владимир Александрович Нечитайло, а кроме него и еще один певец-бас — Виталий Александрович Громадский, ставший «запасным». Начались репетиции в Большом зале Московской консерватории. И хотя Громадский был на должности «дублера», он старался не пропускать репетиций и в результате оказался подготовлен к исполнению не хуже Нечитайло. Это и спасло премьеру: в день премьеры Владимиру Нечитайло, работавшему в Большом театре, сообщили из театральной администрации, что он должен срочно заменить якобы заболевшего солиста в оперном спектакле. Отказаться, по правилам театра, он не мог, поскольку официально состоял там в штате и это грозило бы ему судом за нарушение профессиональной дисциплины. Надо было срочно искать Громадского — а у того не было телефона (телефонизированы были лишь центры больших городов, а мобильные телефоны, естественно, еще не были изобретены). Оставалось надеяться, что Громадский утром придет на генеральную репетицию, а вечером выступит в премьере. Так оно и случилось: певец-«дублер» пришел как зритель, а оказался первым исполнителем.

Премьера симфонии состоялась 19 декабря 1962 года под управлением Кирилла Кондрашина с оркестром Московской филармонии и капеллой Юрлова в окружении милицейского оцепления, но — состоялась.

Выдающая певица Галина Вишневская по этому поводу сказала: «Исполнение этой симфонии — большая победа искусства над политикой и идеологией партии». Выдающаяся пианистка Мария Вениаминовна Юдина написала Шостаковичу письмо: «Я могу сказать спасибо и от покойных Пастернака, Заболоцкого, бесчисленных других людей, от замученного Мейерхольда, Михоэлса, Карсавина, Мандельштама, от безымянных сотен тысяч Иванов Денисовичей, всех не счесть, о коих Пастернак сказал — „замученных живьем“. Вы сами все знаете, все они живут в вас, мы все сгораем в страницах этой партитуры. Вы одарили ею нас, своих современников, для грядущих поколений».

После нескольких концертов 1962—1963 годов (в том числе в Минске в исполнении певца Аскольда Николаевича Беседина, ставшим вторым исполнителем) 13-я симфония фактически оказалась под запретом. Тем не менее на Западе вышла пластинка с нелегальной записью, сделанной на московском концерте — это композитор Вениамин Баснер каким-то чудом пронес тогда магнитофон.

В Киеве симфония впервые прозвучала в 1988 году — через 26 лет после московской премьеры.

Песня Александра Дулова

(▲)

Евг. Евтушенко. БАБИЙ ЯР. Поет Сергей Никитин

Одновременно с созданием симфонии Дмитрием Шостаковичем, в 1962 году стихотворение Евтушенко было положено на музыку московским бардом Александром Андреевичем Дуловым и часто исполнялось в домашних, так называемых «кухонных» посиделках в тесных компаниях (cкачать Бабий Яр (А. Дулов — Е. Евтушенко) в исполнении Сергея Никитина).

Памятники Бабьего Яра

В 1976 году возле Бабьего Яра установлен памятник погибшим, но это был общий памятник, в нем старательно была обойдена трагедия массового уничтожения евреев. Только в 1991 году в Бабьем Яру установлена 30-метровая бронзовая скульптура «Менора» в память о погибших в этом месте евреях (скульпторы Я.Левич и К.Левич, архитектор Юрий Паскевич). Памятник несколько раз подвергался антисемитскому вандализму и реставрировался. В настоящее время разрушается — но не по причине антисемитского вандализма, а по причине общего пофигизма и загнивания.

Авторство

В интернете циркулируют слухи, что настоящий автор стихотворения не Евтушенко, а поэт Юрий Александрович Влодов (1932—2009). Эти слухи распространяет вдова Влодова Людмила Осокина. По всей видимости, она искренне заблуждается. Она была женой Влодова весьма недолго, до того Влодов жил в гражданском браке с другой женщиной — Марой Гриезане. И вдова знает о своем супруге очень мало и не всегда правду. Автор стихотворения «Бабий яр» — Евгений Евтушенко, чему есть свидетельства, в том числе воспоминания (и даже весьма нелицеприятные) Наума Сагаловского.

Но эта история показывает, с какой тщательностью надо проверять любую информацию.

Другие произведения

На ту же тему и с тем же названием «Бабий Яр» есть стихи и поэмы других авторов (стихотворение И. Эренбурга «Бабий Яр» — 1945 г.; поэма Л. Озерова «Бабий Яр» — 1946; одноимённая поэма Ф. Мамута), песня Нателлы Болтянской «Бабий Яр», а также документальная повесть Анатолия Васильевича Кузнецова, материалы для которой он начал собирать с юношеских лет.

Ссылки

• Читать поэму «Бабий Яр» Евг. Евтушенко.