Изменения

[[Файл: Kramskoy_Neznakomka-1.jpg|thumb|500px|Неизвестная (картина Ивана Крамского, 1883 г1883 г.)]]'''«Неизвестная»''' —  — картина русского художника-передвижника [[Крамской Иван Николаевич|Ивана Николаевича Крамского]].

Размер картины — картины — 75,5×99 см<ref name=artclassic>[http://artclassic.edu.ru/catalog.asp?ob_no=24304&cat_ob_no=13018 Коллекция: мировая художественная культура // Крамской, Иван Николаевич. Неизвестная. 1883. ГТГ. Автор Пелевин Ю. А.]</ref>.

Это одна из самых известных картин художника<ref name=kulturol/>, а по некоторым уверениям — уверениям — самая известная его картина<ref name=kramskoy>[http://www.kramskoy.info/content/view/409/30/ Иван Николаевич Крамской (1837—1887)]</ref>, свидетельствующая о достижении художником веской материальной достоверности<ref name=artclassic/>.

Одно их самых известных произведений художника — художника — картина «Неизвестная» — «Неизвестная» — появилась в 1883 году, когда Иван Крамской — Крамской — признанный мастер, один из ведущих художников России. За двадцать лет до того он стал организатором нового течения в русской живописи — живописи — Товарищества Передвижников<ref name= biblio/>. Основной принцип этого направления был один — один — отход от академических форм и олицетворение в своем творчестве жизни в ее реалиях. И эти двадцать лет творчества показали всю правоту выдающегося художника.

Восторгам по поводу новой картины известного художника не было конца<ref name=artclassic/>. Однако были и иные мнения. Собиратель художественной галереи [[Павел Михайлович Третьяков]] тоже стоял среди восторгавшихся зрителей вернисажа. Он, купивший и выставивший в своей галерее множество произведений И. Крамского, постоял, посмотрел и — и — уехал<ref name=artclassic/><ref name= biblio/>. А потом признался художественному критику [[Владимир Васильевич Стасов|В. Стасову]], что предыдущие работы Крамского ему нравились больше<ref name=kramskoy/>.

Крамской тоже решил удалиться с выставки и вернуться позже, в концу дня, однако толпа фанатов окружила его, подняла на руки и триумфально несла на руках<ref name=art-portrets/><ref name=artclassic/>, попутно, правда, забросав вопросами: кто эта дама? Художник отнекивался: «Придумал», —  — отвечал он<ref name= biblio/>. Так больше ничего от него и не добились.

Через несколько месяцев картина «Неизвестная» с не меньшим успехом опять появилась на выставке в Санкт-Петербурге — Петербурге — на сей раз 21 июля 1883 года на вернисаже Ивана Крамского<ref name= kraeved1147>[http://kraeved1147.ru/kramskoy-neizvestnaya-gtg/ Иван Крамской. «Неизвестная»]</ref>, и опять привлекла внимание и скандальное отношение.

Картина представляет собой портрет молодой женщины, стремящейся к высшему обществу из так называемого полусвета<ref name=myjane/>, проезжающей зимой в открытой коляске по Петербургу<ref name=kramskoy/>. О ее социальном статусе красноречиво заявляет всё: и одежда, и несколько надменный взгляд, и весь роскошный облик этой дамы: она сидит в открытом экипаже в центре Петербурга — Петербурга — столицы Российской империи — империи — на Аничковом мосту<ref name=art-portrets/> возле Невского проспекта; на заднем плане слева виден [[Аничков дворец]], справа — справа — императорский [[Александринский театр]]. Одета женщина по последнему писку моды 80-х годов 19 столетия: это и шляпка «Франциск» (небольшая бархатная шляпка с белыми перьями), и пальто «Скобелев», отороченное соболями и лентами (выдающийся русский полководец [[Михаил Дмитриевич Скобелев]] был необычайно моден у светских дам Петербурга, а его неожиданная смерть, последовавшая в 1882 году, и романтическая история, связанная с этим (по Петербургу ходили слухи, что генерал скончался в постели известной проститутки, что действительно имело место быть и что усиленно скрывалось официальными органами, и всё новые слухи обрастали всё большими несусветными подробностями), ввергло его имя в еще большую моду, и последние писки моды назывались его именем), дорогие кожаные перчатки, золотые браслеты<ref name=kramskoy/> и ти т. д д. Специалист по истории костюма Р. Кирсанова отмечает: ''«Модный наряд героини И. Н Н. Крамского  Крамского свидетельствует о наличии средств следовать за рекомендациями журналов, но ничего не может сказать об истинном положении дамы в обществе… Она не принадлежит к высшему свету, —  — кодекс неписаных правил исключал строгое следование моде в высших кругах общества. Во второй половине XIX века аристократическая дама уже не могла диктовать моду остальным — остальным — купечество располагало большими средствами — средствами — так выработался особый, несколько старомодный стиль, отличающий принадлежность к родовой аристократии»'' (Кирсанова Р. Костюм в русской художественной культуре // Вопросы искусствознания. 1997. № 1 № 1 (X). С. 487)<ref name=artclassic/>.

На портрете — портрете — модная капризная столичная красотка<ref name=muzei/>, обольстительная, сексуально чувственная<ref name=kramskoy/><ref name=myjane/><ref name=artclassic/>, абсолютно безнравственная, знающая себе цену и мало интересующаяся кем бы то ни было и чем бы то ни было еще. Фон картины — картины — это фон ее жизни: дворцы, театры, прогулки по Невскому проспекту… Есть и еще одна деталь, мало понятная современному зрителю, но хорошо понимаемая петербуржцами в 19 веке и создающая явный намек на социальный статус сидящей в экипаже красавицы: к Аничкову дворцу примыкает Александринский сквер, где собирались, несмотря на строгие запреты полиции, дорогостоящие, до 15 рублей ''(!!! —  — не сравнивать с современными ценами''), проститутки<ref name=artclassic/>. Эти сугубо петербургские детали местонахождения художником выписаны без подробностей, эскизно, но при этом остро узнаваемо<ref name=kramskoy/>. А зимний воздух выпестован Крамским удивительно лаконично и виртуозно — виртуозно — розоватой дымкой, от которой буквально веет ощущением мороза.

Однако тут же следует отметить, что портрет женщины и петербургский фон словно бы и не связаны друг с другом, настолько разными красками они написаны. Особенности композиционного построения подметила современный искусствовед Н. А А. Дмитриева Дмитриева: ''«Фигура женщины смотрится силуэтом, словно вырезанным и наложенным на фон, но никак с этим условно-розоватым фоном не связанным. Видно, что фигура написана в комнате, а фон улицы просто прибавлен и нет даже попытки дать пленэрное решение»'' (Дмитриева Н. А А. Краткая  Краткая история искусств. Вып. III. Страны Западной Европы XIX века; Россия XIX века. —  — М.: «Искусство», 1993. С. 242.)<ref name=artclassic/>.[[Файл: Kramskoy_Neznakomka-4.jpg|thumb|left|300px|Этюд к картине, 1883 г1883 г. (Прага, Чехия)]]Через много лет после написания этой картины в одной из частных чешских коллекций был обнаружен этюд к ней<ref name=kramskoy/>. Женщина на нем выглядит высокомерной и грубой, она взирает с вызовом и явственно нагла и вульгарна, ее деятельность и статус не оставляют никаких сомнений<ref name=artclassic/> —  — дорогая проститутка или содержанка богатого нувориша или его праздного сыночка. Это дало повод утверждать, что художник вынашивал замысел создать обличительный портрет этакой столичной дамочки. Однако в окончательном варианте Крамской смягчил черты, и внешность приобрела более благородные манеры<ref name=kulturol/>. Тем страшней и беспринципнее явился образ.

Тем не менее высокомерие и презрительность в отношении к окружающим в облике своей героини художник оставил. Критик В. Стасов увидел именно обличительный пафос произведения; он называл эту картину «Кокотка в коляске»<ref name=kulturol/><ref name=kramskoy/> и считал ее критической, нравственно разоблачительной<ref name=artclassic/>, изображающей наглую барыньку — барыньку — пустую, взбалмошную и, так сказать, далекую от страданий и нужд народа — народа — тема народничества действительно была очень популярна в те годы в России, вечно ожидающей и жаждущей каких-либо социальных изменений. Тот же В.Стасов продолжал: ''«Неизвестно: кто эта дама, порядочная или продажная, но в ней сидит целая эпоха»''<ref name=kramskoy/>. Это был новый российский социальный типаж: женщина-вамп, женщина-хищница. Она одновременно и страшна, и беззащитна в обществе таких же социальных типажей. И этот типаж нес новые ценностные социальные ориентиры<ref name=artclassic/>, не вписывавшееся в рамки ставшего хрестоматийного образа юной прелестной девы. Критики демократического направления вторили В. Стасову, П. М М. Ковалевский  Ковалевский восклицал: ''«Разве это не одно из исчадий больших городов, которые выпускают на улицы женщин презренных под их нарядами, купленными ценою женского целомудрия. Портрет действительно обличительного свойства. И за такое обличение художнику спасибо»''<ref name=artclassic/>.

Впрочем, мнение В. Стасова об этой картине не единственное. Если критики 19 века были более настроены критически-демократически — демократически — в угоду времени, то более поздние поколения увидели в произведении И. Крамского в первую очередь внешнюю женскую притягательность и преклонение перед красотой<ref name= muzei/><ref name= biblio/> —  — и в этом петербургской моднице 19 века действительно не откажешь.

Сегодняшние зрители, не отягощенные знаниями истории собственного государства, но исполненные патриотизма, видят в портрете «Неизвестной» красивую петербургскую даму 19 века, этакую свою предшественницу. И даже ищут в этом образе несуществующие благородство, одухотворенность и трогательность. Смеем вас уверить, ничего из этого художник не задумывал и ничего из этого в портрете нет и в помине. В созданном образе нет ни капли доброты — доброты — лишь надменность и презрение к тем, кто не умеет «делать деньги» и «красиво жить». Награждать благородством модную кокотку в дорогой коляске не стоит — стоит — ибо его нету. Хотя незнание истории и необразованность весьма помогают в облагораживании образов, того не стоящих.

Сам автор никаких сведений по этому поводу не дал. Но странное название картины — картины — «Незнакомка»: если художник написал ее портрет — портрет — значит, был знаком с ней, какая же это незнакомка? —  — дает почву для размышлений. И их множество.

Одно из мнений гласит, что художник изобразил красавицу Матрену Саввишну — Саввишну — крестьянку, бывшую горничную дворян Бестужевых, которая стала женой дворянина Бестужева<ref name=kulturol/> (по преданию, юный дворянин увидел красавицу-горничную своей тетки и влюбился без памяти, и добрая тетушка отпустила горничную в жены к любимому племяннику<ref name= kraeved1147/>) —  — этакую наглую «новую дворянку», презирающую собственную родословную.

Историк Игорь Оболенский в своей книге «Судьба красоты. Истории грузинских жен» называет другую женщину — женщину — грузинскую княжну Варвару Туркестанишвили — Туркестанишвили — фрейлину императрицы Марии Федоровны, ставшей любовницей императора Александра І; от этой связи родилась дочь. Однако император после рождения дочери потерял интерес и к матери, и к ребенку, а Варвара после этого покончила с собой. В 1880-х гг. камею с портретом княжны, которую ей когда-то подарил император, увидел Крамской. Он был поражен красотой и трагической смертью грузинки и решил написать ее портрет<ref name=kulturol/>. И действительно, в чертах петербургской красавицы можно найти типично восточные — восточные — темные волосы, форма носа, выразительные темные глаза<ref name= muzei/>.

Еще одна версия, что позировала для образа дочь самого Крамского — Крамского — художница [[Софья Ивановна Крамская-Юнкер]]<ref name=kulturol/><ref name=bessmer/>. И этому мнению есть основания — основания — внешность дамы на картине напоминает черты Софьи Крамской. Однако речь может идти только о внешнем сходстве. Судьба самой Софьи Ивановны сложилась трагически. Еще в юности она пережила тяжелую душевную травму — травму — ее жених отменил уже назначенную свадьбу и создал семью с подругой Софьи Ивановны. Это двойное предательство — предательство — и любимого, и подруги — подруги — долго не давало ей оправиться. Лишь спустя годы она встретила новую любовь, выйдя замуж за юриста Георгия Юнкера. Сама художница, она много работала и была отмечена новой советской властью. Но случилось в ее жизни новое предательство: эта же власть объявила ее политически неблагонадежной, что закончилось высылкой и тюрьмой. Больная старая женщина, она вернулась в Ленинград (бывший Санкт-Петербург), где вскоре скончалась<ref name=bessmer/>. Правда, некоторые искусствоведы весьма сомневаются, что художник действительно использовал черты собственной дочери для создания портрета «Неизвестной» — «Неизвестной» — Крамской любил дочь и хотя бы поэтому вряд ли находил хоть что-то общее с образом наглой и довольно мерзкой красотки-кокотки, а какие-то совпадения случайны (впрочем, их видят только те, кто хочет видеть). Крамской создавал в первую очередь социально обличительный портрет. Но тем не менее версия об использовании внешности Софьи Ивановны существует, и наше дело лишь обозначить ее.

Вот что отмечает историк живописи и куратор выставок Андрей Шалаев: ''"Про «Неизвестную» уже спорят долгие годы… Кто на ней изображен. Мы рассказали лишь об одной версии, именно той которую высказала Татьяна Карпова, заместитель генерального директора по научной работе Государственной Третьяковской галереи. «Это картина, собирательный образ, и моделей у него было, вероятно, несколько. Это и его собственная дочь Софья Ивановна Крамская, и есть его так называемый портрет дочери, который находится в Киевском музее русского искусства, „Девушка с кошкой“, там определенные черты, ракурс в какой-то степени использован Крамским, есть портрет его племянницы, Людмилы Федоровны Крамской, которая тоже была одним из прототипов „Неизвестной“, то есть какие-то ее черты он использовал. Все эти работы, они написаны вокруг „Неизвестной“, вокруг этого года, 83-го года, когда эта картина создавалась. Есть портрет его сына Сережи, этот взгляд сквозь ресницы, сверху вниз тоже отрабатывался на этом портрете Сережи. Кроме всего прочего, есть этюд к „Неизвестной“, хотя у Крамского очень мало эскизов и этюдов в его наследии, этот этюд находится в Чехии, в Праге. И когда мы делали выставку Крамского в 1987 г1987 г., юбилейную выставку, мы его получили. Женщина на этом этюде, она отличается от „Неизвестной“, она откровенно вульгарна, лицо ее одутловатое». Ну и конечно, взяв во внимание его любовь писать портреты с дочери, говорят нам о большой вероятности использования именно ее черт лица. Впрочем, все версии так и остаются на уровне предположений, а имя незнакомки остается тайной"''<ref name=bessmer/>.

Приверженность русской интеллигенции литературе подала картине новые определённые аллюзии: «Незнакомка» Крамского стала олицетворяться то с Анной Карениной из одноименного романа [[Лев Николаевич Толстой|Л. Н Н. Толстого Толстого]], то с Настасьей Филипповной из [[Идиот (роман)|«Идиота»]] [[Фёдор Михайлович Достоевский|Ф. М М. Достоевского Достоевского]], а потом доросла до образа «Незнакомки» [[Александр Александрович Блок|А. А А. Блока Блока]]<ref name=kraeved1147/>, к коим в общем-то не могла иметь никакого отношения. Картина Крамского была самой по себе, отдельным полотном. Но эти аллюзии доказывали одно: полотно Крамского было живо и волновало поколения.

Итак, сам Павел Третьяков картину «Неизвестная» не принял. Но ее купил сахарный магнат Харитоненко<ref name=kraeved1147/> —  — так она попала в частную коллекцию<ref name=myjane/>. Несколько раз перепродавалась, побывала за границей. Однако, по слухам, ее владельцам явно не везло в жизни. Постепенно картина приобрела мистическую славу: от первого человека, который ее купил, ушла жена, у второго дом сгорел при пожаре, третий пережил банкротство…<ref name=myjane/>.

В 1925 году молодая советская страна национализировала (то есть экспроприировала, иначе говоря — говоря — захватила и присвоила) оставшиеся частные коллекции<ref name=kramskoy/>, где среди других полотен была и «Неизвестная», и поместила ее в государственную Третьяковскую галерею в Москве<ref name=artclassic/><ref name=biblio/> (мол, знай наших: вот отказался Третьяков — Третьяков — а мы все равно всучили!).

О непреходящем интересе к произведению говорит тот факт, что разработки различных версий ее создания ведутся по сию пору. Постепенно, с изменением социальной обстановки в стране, когда старая аристократическая духовная культура сменилась на образ женщины — женщины — [[простой советский человек|простого советского человека]] и простой советской труженицы, изменился и социальный статус героини полотна Крамского (в конце концов проститутка — проститутка — тоже трудящаяся женщина!), и дама на полотне стала восприниматься как идеал женской красоты<ref name=artclassic/>. А в последующие годы, в связи с новыми социальными метаморфозами, женщина-вамп вообще была возведена в положительные героини. Картина Крамского стала провозвестником этих социальных изменений и нравственных деградаций.

Популярность картины с годами не уменьшается. Об этом свидетельствуют ее растиражированные виды: в календарях, плакатах, конфетных обертках, на коробках духов и кремов или иной парфюмерии<ref name=biblio/> и ти т. д д.: где только не щеголяет эта красотка в своей открытой карете, презрительно поглядывая на своих восторженных кумиров.